Владимир Алексеевич самостоятельно пересказал, что знал.
– Уходит, не дает возможности себя остановить? Вызовите машину и везите его.
– Так он же не захочет, не захочет! – вмешалась Люся, услышав через корпус трубки этот неисполнимый совет.
– Я думаю, что будет правильно, если вы сами приедете: больной – пожилой, начнет еще больше волноваться. Тут в доме дети, мы ж не знаем, как его уговорить… – Владимир Алексеевич не то чтобы спорил с голосом «03», но давал ему понять, как все непросто.
– Ладно, только чтоб он у вас не бегал по всему дому. Попозже приедем.
– Вы извините, когда примерно? – спросил Владимир Алексеевич.
– Та вы не волнуйтесь, – усмехнулся голос. – То для вас оно, конечно, неприятно, а у нас по десять раз за ночь такие путешественники. Скажите, чтоб он не спешил, как на пожар, – вы ему там такси пригласите. Они соглашаются подождать, если с ними не ругаться. У него есть семья в городе?
– Тут вот жена со мной стоит. А дочь с ним.
– Ну так пусть идет домой, не нервничает. С ними надо спокойно, сказать: захочешь – поедешь, обожди, не обижайся – и они тихо сидят. А мы, как бригада освободится, приедем.
Дверь в квартиру Ройзиных была еще открыта. Исак Борисович еще толкал Искру, но уже не кричал и не дрался.
– Папа, не надо сейчас уходить, папа, скажи, куда ты хочешь, – Искра больше не плакала, и просьбы ее были негромки.
Владимир Алексеевич опередил Люсю, поднялся первым.
– Добрый вечер, Исак Борисович, я к вам.
– Вы, может, позже зайдете? – Искра не поняла, что происходит. – Папа неважно себя чувствует.
– Искра! – крикнула подоспевшая Люся. – Владимир Алексеевич хочет с папой поговорить!
– Ага, я посоветоваться хочу. Там у меня урок, а я у Исак Борисовича одну книжку видел по моей теме…
Владимир Алексеевич напер на Ройзина, вдвинул его в коридорчик. Исак Борисович как-то умяк, ослабел – и не сказал Белову о своей спешной поездке. Владимир Алексеевич допятил его в комнату, Люся и Искра вскочили вослед, заперли дверь на ключ.
Исак Борисович помалкивал, озирался, трогал без нужды одежду, тер между пальцами завалявшийся в кармане трамвайный билетик. Люся глядела на мужа в упор, ожидая его слов или дел. Искра подошла к вывернутому шкафу, убиралась. Владимир Алексеевич перебирал по коленке – сидел напротив Исака Борисовича, готовясь нечто обсуждать, произносить.
И послышался на лестнице неспешный двойной перешаг, жесткий шорох, беседа мужская:
– Этаж четвертый, Ройзин Исак Борисович…
– Исачок-чудачок… – и смех.
– Нам до десяти сегодня; еще раза два поедем…
– А ты не беги. Пока Исачка отвезем, пока что.
– Нам его что – катать? За двадцать минут раскрутимся.
Был в дверь звонок, и сразу – стук, почти одновременно. И еще звонок – длинный, на глубокий нажим кнопки.
Люся бросилась к двери:
– Кто там?
– Стационар.
Из диспансера приехали двое: в темно-синих полуформенных шинелях, с большими лицами.
– Доброго вам вечера. Где больной?
Люся, улыбаясь, показала на Исака Борисовича. Владимир Алексеевич и Искра тоже улыбались. Исак Борисович сказал:
– Здравствуйте, товарищи…
– Здгаствуйте, здгаствуйте, товагищ магшал! – ответил один из пришедших – и все рассмеялись.
– Я старший научный сотрудник, персональный пенсионер…
– Ну правильно, правильно, то он пошутил, молодой-веселый, – заговорил пришедший постарше. – Ваша организация за вами прислала транспорт. Сейчас сядем туда и поедем быстро-быстро… – Смешно было и старшему, потому он и повторил:
– Быстго-быстго!
Еще посмеялись. И Исак Борисович заулыбался.
– Мне надо самому ехать, товарищи, спасибо. Хорошо, что вы прибыли, но мы – комсомольцы двадцатого года – не привыкли к машинам. Как-нибудь доберусь.
– Нет, Исак Борисович, – и двое из непонятного Ройзину стационара оказались возле него вплотную. – Есть распоряжение вас доставить, вы ж человек партийный, дисциплинированный? И мы люди партийные.
– На машине ж лучше! – младший опять рассмеялся, не сдержался.
– Ну все, поехали, – старший прихватил Исака Борисовича за оба рукава.
– Ту-ту-ту-у-у-у! – закричал младший.
– Ройзин, ты же хотел ехать, а теперь чем-то недоволен, – сказала Люся, подмигивая старшему.
Но старший на подмигивание не ответил. Он приподнял Исака Борисовича со стула, младший подхватил за ноги, тапки свалились.
– Зачем вы его бьете?! – рванулась Искра.
– Та кто его бьет?! Он у нас тихий, чудачок наш, не хулиган… В путь-дорожку, выпив водочки немножко, – успокоил младший, не выпуская Исака Борисовича. – Ну? Пойдем ножками? Не пойдем? Тогда пойдем на ручках…