Спиридонова покачала головой:
— Вы же сами видите, что происходит. Сталину удалось то, что не удалось бы никому. Никогда не думала, что такое вообще возможно.
Иванов намек понял:
— Вы говорите о коллективизации?
— Конечно.
— И вы согласны с этой политикой?
— Целиком и полностью.
Иванов выжидательно смотрел на Спиридонову, словно не мог поверить, что она говорит всерьез. Наконец спросил:
— А вас не настораживает, что, судя по отчетам газет, крестьяне довольно спокойно приняли идею колхозов и совхозов? Да еще так быстро… Это противоречит крестьянской психологии, всему крестьянскому укладу жизни, складывавшемуся веками.
Спиридонова пожала плечами:
— Значит, мы плохо знали собственный народ. Цифры — вещь безусловная, а цифры говорят, что политика большевиков в деревне принесла небывалые плоды. Вы ведь читали материалы съезда?
— Читал.
— А раз читали, должны знать, что в основных зерновых районах страны огромное большинство земель уже коллективизировано. На Нижней и Средней Волге, на Кавказе. А ведь сначала даже большевики предполагали, что колхозам отойдет лишь двадцать процентов возделываемой земли.
Иванов усмехнулся:
— И это в лучшем случае.
Спиридонова словно не заметила его усмешки:
— Но народ поверил им, пошел за ними — и вот результат.
— Мария Александровна, — с горечью сказал Иванов, — и вы, вы верите тому, что пишет «Правда»? Вы?
— Голубчик мой, — Спиридонова устало пожала плечами. — Думаете, мне легко признавать, что столько лет наша партия шла ошибочным курсом? Нет, голубчик мой, совсем не легко. Но, как я уже говорила, цифры — вещь упрямая. Их нельзя подделать. А цифры говорят, что большевики сдерживают победу за победой…
А между тем Иванов был прав. Дела в стране обстояли отнюдь не так светло и благополучно, как рапортовали делегаты съезда. Конец 1929-го — 1930-е годы — один из критических моментов истории СССР. С НЭПом было покончено. Чуть больше чем за полгода до XVI съезда вышла статья Сталина «Год великого перелома», утверждавшая «коренной перелом» в отношении крестьян к коллективизации. Через несколько дней после ее публикации, 10 ноября 1929 года, собрался Пленум Центрального Комитета и Центральной контрольной комиссии — один из самых загадочных пленумов за всю историю партии. На нем обсуждались целых три доклада о народном хозяйстве, но тексты самих докладов в печати почему-то так и не появились. Даже речь Сталина, произнесенная на этом Пленуме, никогда не публиковалась — небывалое дело! Народу разрешено было ознакомиться лишь с историческими резолюциями, весьма туманными, состоящими из общих фраз, которые отнюдь не вносили ясности в происходящее. Кроме одной.
В этой резолюции (последней) осуждение Бухарина и других «правых уклонистов» было предано гласности. Бухарин выступал против поголовной коллективизации, призывал к осторожности =— Бухарина вывели из состава Политбюро. Его, Рыкова и Томского во всеуслышание предупредили, что «в случае малейшей попытки с их стороны продолжить борьбу против линии и решений ЦК ВКП(б) партия не замедлит применить к ним соответствующие организационные меры». Это означало, что всякое сопротивление внутри ядра высших руководителей государства было сломлено и дорога была расчищена.
В эти же месяцы намечается ошеломительное ускорение выполнения пятилетнего плана.
Те, кто родился до начала семидесятых, думаю, прекрасно помнят лозунг, которым в брежневские годы пестрели все газетные передовицы. Его писали у входа на любое предприятие, он набил у людей оскомину и дал повод для несчетного количества анекдотов: «План выполним и перевыполним», «Пятилетку — досрочно!» Так вот, прозвучало это впервые именно тогда, в двадцать девятом. «Пятилетку — в четыре года!» — этот лозунг, «лозунг агитации», был необходим Сталину для осуществления своего руководства. Уже тогда его выводили на красных полотнищах, вывешивали в заводских цехах, повторяли на митингах вперемежку с чуть ли не матерной бранью в адрес «маловеров и нытиков». В Москву отправлялись «красные составы», груженные «сверхплановой продукцией». Любой мало-мальски здравомыслящий человек мог бы сообразить, что выполнить за четыре года программу, крайне трудную и напряженную даже для пятилетпего срока, явно нереально, а значит, опасно и для самой «агитации». Но Сталина такие мелочи не останавливали. Как пелось в известной песне: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»
Вслед за провозглашением лозунга принимались директивы. Кампания «Пятилетку — в четыре года» сопровождалась нарастающим, небывалым, астрономическим раздуванием всех предусмотренных показателей.