Жена посмотрела на него с робкой укоризной:
— Ну что ты, Саша! Наташа совершенно от всего этого далека!
— Душенька, время сейчас такое, что ни в чем нельзя быть уверенным. Думаю, что госпожа Леонтьева тоже весьма удивилась, когда обнаружилось, что ее дочь замешана в столь гнусную историю. Одному Богу известно, в какое общество она попала и как связалась с преступниками!
Герасимов тяжело вздохнул и опять покачал головой. Уж на что он человек не впечатлительный, но эта история глубоко поразила и его.
Татьяна Леонтьева была дочерью якутского вице-губернатора. Воспитанная в Институте благородных девиц, богатая и красивая девушка имела доступ к царскому двору: предполагалось, что она будет назначена в фрейлины царицы. Два года назад, в девятьсот пятом, Татьяна собиралась совершить покушение на царя. На одном из придворных балов, выступая как продавщица цветов, она хотела преподнести царю букет и в это время застрелить его из револьвера. спрятанного в цветах. Вероятно. Татьяне Леонтьевой и удалось бы осуществить свой замысел, если бы из-за «красного» воскресенья балы при дворе не были прекращены.
После нескольких месяцев одиночного заключения в Петропавловской крепости Леонтьева душевно заболела, хотя Герасимов предполагал, что болезнь началась гораздо раньше. Может быть, именно расстроенный рассудок толкнул впечатлительную и экзальтированную девушку к террористам. Семье удалось добиться освобождения Татьяны из тюрьмы для помещения в специальную лечебницу. Она была отправлена в Швейцарию, но жажда «террористического геройского акта» не оставляла странную девушку, заставив снова войти в сношения с революционной группировкой.
Татьяна Леонтьева поселилась в Интерлакене в отеле «Юнгфрау», где проживал в качестве курортного гостя некий Шарль Мюллер, рантье из Парижа. Одевалась Татьяна очень элегантно, свободно прогуливалась по салонам отеля и ежедневно обедала за табльдотом в одном зале с Мюллером. Первого сентября 1906 года она попросила накрыть для себя отдельный столик поблизости от парижского рантье, во время обеда подошла к нему вплотную и выстрелила из браунинга в ничего не подозревающего старика. После первого выстрела он упал. Остальные пули Леонтьева выпустила в уже лежащего на полу, хрипевшего человека.
Шарль Мюллер имел несчастье походить лицом на бывшего русского министра внутренних дел Дурново, за что и поплатился жизнью. Леонтьева решила, что в Интерлакене живет сам Дурново инкогнито.
— А почему ты вспомнил про Леонтьеву, Саша? — заглядывая мужу в глаза, поинтересовалась жена.
— Так… К слову пришлось, — Герасимов пожал плечами. — В начале марта ожидается суд над ней.
— И что же?
— Думаю, многолетнее тюремное заключение. Боже мой, как тяжело видеть рожденную для счастья молодую жизнь, обреченную на вечную муку из-за причастности к революции!
Искренняя горечь, с которой были сказаны эти слова, встревожили генеральшу.
— Но ведь Леонтьева — сумасшедшая, Саша, — попробовала она успокоить мужа. — Ты же говорил… А с сумасшедших какой спрос…
— Бели бы одна Леонтьева! А сестры Измайлович? Тоже ведь дочери генерала! И вот результат — одна расстреляна, другая на каторге! В том-то и дело, что девушки из благородных семей все чаще и чаще оказываются замешаны в таких делах, что… Не дай Бог! А эта Спиридонова, из-за которой столько шума! Общественность возмущена жандармами, пытавшими юную барышню! Забывают, однако, что эта юная барышня застрелила представителя власти.
— Но, Саша… В «Санкт-Петербургских ведомостях» писали, что Спиридонова просто неуравновешенная особа, одержимая эротическим бредом, — выговорив эти слова, генеральша слегка покраснела.
Герасимов чуть усмехнулся:
— «Ведомости» писали… Если бы все было так просто, как пишут «Ведомости»…
Некоторое время за столом царило молчание. Генерал сидел, погрузившись в какие-то свои, очевидно, невеселые мысли. Его маленькая жена кусала губки, придумывая, чем бы отвлечь мужа от неприятных размышлений. Сейчас так редко Сашенька ужинает в семье, и вот на тебе! Не стоило сегодня отпускать Наташу, ох не стоило…
— Саша… — робко начала генеральша, — Сашенька, дорогой, право же, не стоит так переживать.
— Ты не понимаешь… Их же сотни, этих несчастных девушек, вовлеченных негодяями з кровавую бойню! Что творится с нашим миром, если девушки, природой и Господом Богом созданные чистыми и нежными, в упор расстреливают людей, бросают в них бомбы, которые разносят жертву на куски — опять же на глазах у этих девушек! А потом на нежную шейку не любящий жених наденет жемчужное ожерелье, а палач веревку! И, между прочим, правильно сделает. Для девушки это — лучший выход.