— Перестань! — вдруг с отчаянием оборвала ее Маруся. — Перестань сейчас же!
Нельзя ей слушать такие, рассказы, даже думать об этом нельзя! Тихое счастье, любовь, дети— это не для нее. Она должна быть несгибаемой, железной революционеркой. Она сама выбрала этот путь. Сама! Она не просто Маруся Спиридонова— она символ революции, символ борьбы. На нее равняются, она служит примером для остальных борцов. И ей нельзя, нельзя позволить себе усомниться в правильности выбора… — Нельзя!
Но кто бы знал, как подчас тяжело быть символом! Такая ноша не для женских плеч.
А самое страшное, что предательский вопрос «зачем?» все чаще и чаще закрадывается ей в голову…
В двадцать лет Мария Спиридонова точно знала ответ на этот вопрос и уверенно исполняла роль палача и жертвы революции, которую называла «святой». Пройдет не так уж много лет, и в свои тридцать три — возраст Христа — она обнаружит, что робкие ростки сомнений в «святости» дела ее жизни превратились в буйные неистребимые побеги. Но она все еще борец революции — по обязанности, по долгу и по привычке.
А потом, оставшиеся два десятилетия своей нелегкой жизни, Мария Спиридонова уже тщетно попытается повернуть время вспять, вернуть то, что ей было дано от рождения и что она так безрассудно бросила, — как оказалось, не на святое дело, а в дьявольский костер.
Но время назад не бежит…
ТАМБОВСКАЯ ГИМНАЗИСТКА
КАК ПОМОЧЬ ДЕВОЧКЕ СО СПИЧКАМИ
Из метрической книги Уткинской Богородицкой церкви г. Тамбова за 1884 год.
Октябрь
Месяц и день рождения: 16
Месяц и день крещения: 17
Имена родившихся: Мария
Звание, имя, отчество и фамилия родителей и какого вероисповедания:
Коллежский секретарь Александр Алексеевич Спиридонов и законная его жена Александра Яковлевна. Оба православные.
Рождество 1889 года в небольшом деревянном доме на Козловской улице города Тамбова, принадлежащем коллежскому секретарю Александру Алексеевичу Спиридонову, проходило по обычному ритуалу: елка, подарки, запах апельсинов, кутья и груда лакомств.
По обряду, на первый день приходили священники, пели «Рождество Твое, Христе Боже наш», их угощали окороком и наливками. Потом Александра Яковлевна Спиридонова и ее старшая дочь, Женя, которой недавно исполнилось уже двадцать три, принимали гостей, приезжавших с визитами.
Женя была невысока, худа и не очень хороша собой, в отличие от своей еще не старой и по-женски обаятельной матери. Вообще, среди четырех сестер Спиридоновых Жене, очевидно, досталась участь дурнушки. Хотя сестры ее еще были достаточно малы, но уже твердо обещали стать хорошенькими.
Особенно прелестна была любимица всех домашних, пятилетняя Маруся, — живая, подвижная как ртуть, со своевольно оттопыренной яркой нижней губкой и облачком светлых кудряшек, обрамлявших нежное детское личико.
Не только для Маруси, но и для других младших детей — девятилетней Юли и семилетней Людочки, оживленных и возбужденных в предвкушении детской елки, назначенной на второй день Рождества, гораздо привлекательнее парадных визитов в гостиной было то, что происходило на кухне.
Днем приходили колядовать ряженые со своими незатейливыми лакомствами: орехами, рожками, винными ягодами, и им взамен дарили платье, всякие ненужные вещи. Девочки пели вместе со всеми рождественские гимны и получали свою долю рожков и орехов, которыми тут же набивали рты. Няня Аннушка только укоризненно качала головой, но ради великого праздника нравоучениями не досаждала.
Вечером, позднее, пришли сослуживцы отца с женами, студенты и барышни — подруги Жени. Из гостиной слышались веселые голоса и смех, а потом заиграли на рояле: Гайдн, Моцарт, Шопен…
Младшим же девочкам накрыли стол в детской. А после ужина они сидели у камина, прислушиваясь к доносившимся легким звукам вальса, и Юля на правах старшей читала вслух из большой красивой книжки, подаренной мамой на Рождестве, — «Сказки», сочинения господина Андерсена. Было по-праздничному неспокойно и томительно, Юлин голосок журчал, как вода в ручейке по камешкам, размеренно и неторопливо. Сказка попалась длинная, о калошах счастья, и маленькой Марусе, утомившейся долгим слушанием, страшно захотелось съесть еще немного кутьи. Она тихонько вышла, чтобы не мешать чтению и длинным коридором пробралась на кухню.