Когда на мой последний поцелуй она отвечает коротким стоном, я медленно вытаскиваю из нее свой член, а потом снова толкаюсь внутрь. Она напрягается, но ни словом не обмолвилась про боль. Ее взгляд направлен на меня, глаза у нее полны доверия, и мое сердце разрывается от ее красоты. Она, моя пара, более чем безупречно прекрасна. Прекрасная, мягкая, сладкая и щедрая.
— Мое сердце принадлежит тебе, Кайра, — повторяю я ей опять, прижимаясь к ее шее.
Я вновь погружаюсь внутрь, осторожно, чтобы оценить ее реакцию, и когда она со мной по-прежнему остается расслабленной, я переношу свой вес на бок и ласкаю ее грудь, дразня кончик до тех пор, пока он не становится твердым и ноющим и она не начинает стонать и извиваться подо мной.
— С тобой, внутри меня, все ощущается совсем по-другому, — говорит она, и ее голос звучит так, словно ей тяжело дышать и она крайне изумлена.
— Все еще болит?
— Нет, не думаю, — она прикусывает губу и смотрит на меня. — Действуй, и я дам тебе знать.
Действовать? Ради нее я сделаю все. Я снова наматываю ее волосы на руку, крепко удерживая ее, и погружаюсь глубоко внутрь.
Она задыхается.
— Это чувствуется…
Она пораженным взглядом смотрят прямо в мои глаза.
— Хорошо? — я практически ощущаю, как у меня грудь распирает от гордости.
— Сделаешь так еще? — голосок у нее тихий и робкий, но она выгибает спину, прижимаясь своим телом ко мне.
Я повторяю, и она снова задыхается. Ее влагалище, похоже, затягивается вокруг меня, и когда она трепещет, я чувствую это в каждой клеточке ее тела.
— Кажется, я собираюсь… опять, — она прикусывает губу, а ее тело под моим напрягается.
— Отлично, — говорю я ей и опять толкаюсь в глубину. Ее следующий отчаянный вскрик сопровождается усиленным впиванием ее ногтей в мои руки и значительным сжатием ее влагалища вокруг моего члена.
— О Боже!
Да, она определенно собирается снова кончить. Радуясь тому, насколько отзывчива моя пара, я утверждаю ее уста в неумолимом поцелуе и начинаю врезаться в нее в устойчивом ритме, снова и снова, скользя глубоко внутрь ее мягкого тела.
— Наросты, — она задыхается мне в губы. — Я чувствую наросты! И, о боже, так это что, твоя шпора?
Наверное. Я снова резко усиливаю погружение, и она содрогается против меня, ее рука скользит между нами, чтобы направиться к ее влагалищу.
— Это слишком много, — говорит она, ограждая от меня свои складочки. — Не смогу с этим справиться…
— Все будет хорошо, — говорю я ей, хватая ее руку и толкнув ее обратно в шкуры. Я захватываю в плен ее губы и снова врезаюсь в нее, а она стонет, своей рукой крепко сжимая мою. Когда Кайра снова кончает, то издает резкий вопль, настолько громкий, что он раздается по всей комнате.
Не настолько громкий, как мой собственный вопль, когда я кончаю, но почти. «Мы будем шумной парой», — подумываю я с радостью, когда падаю без сил в шкуры рядом со своей задыхающейся, запыхавшейся парой. Им придется переместить нас в одну из задних пещер, чтобы наши поздние ночные проделки не разбудили всех детенышей.
Будучи в полном восторге от своей пары, я притягиваю Кайру к себе и целую ее в лоб.
Мой мозг превратился в кашу. Во вполне милую кашу, но все же кашу. Я потихоньку просыпаюсь. Аехако закинул ногу на мою, а его рука лежит поверх моей груди. Я переворачиваюсь в постели, а его хвост начинает двигаться, стегаясь туда-сюда, и тут же шлепает меня.
— Давай спать, — бормочет он.
— Мне нужно немного размять ноги, — я не обращаю внимания на его просьбу и встаю с постели, делая несколько торопливых шагов в сторону ванной. Чувствую, что у меня между ног немного саднит. Ладно, довольно сильно. Но это прекрасный вид ощущений, и я совсем не против этого. Это лишь напоминает мне, что я принадлежу Аехако, и я вхожу в ванную с глупой улыбкой на лице.
Первое, что я делаю, — проверяю свое ухо в отражении стекла душевой кабинки. Теперь, лишившись переводчика, меня охватывают какие-то странные чувства, но в нескольких необычных участках моего уха я замечаю пару проколотых дырочек, как напоминание об этом устройстве. Хотя, в целом, с моим ухом, похоже, все вроде бы в порядке? Глубоко внутри ощущается весьма смутная боль, но понимаю, что я все еще восстанавливаюсь. И Аехако говорил, что он избавился от устройства, все же…
— Компьютер? — шепчу я. — Переводчик, который вчера был извлечен из моего уха, уничтожен?
Тот недолго пищит, а потом из спикера над раковиной прорывается металлический голос.