— Нанетта скоро принесет нам ужин, — сообщила она. — Надеюсь, вы проголодались.
— Это, мадемуазель, вне всяких сомнений.
Его плутовская улыбка сказала Дейзи, что еда в его планы не входила. Открыв колоду карт, она лихо ее перетасовала. С картами в руках Дейзи чувствовала себя в безопасности, как будто пятьдесят два тонких листика бумаги были щитами.
— Может, сыграем в карты в ожидании ужина? — спросила она.
— Только если на интерес.
— А что вы поставите на кон? — удивилась Дейзи.
— В настоящий момент мы с вами — партнеры по поиску римского сокровища, и каждому из нас причитается половина, — сказал он. — За каждую проигранную партию я отдам вам по одному проценту от моей половины найденных денег.
— Ага! Значит, если я проиграю, один процент перекочует к вам, — сказала Дейзи.
— Нет. — Он растянул губы в улыбке. — Я возьму свой выигрыш шелком.
— Что вы хотите этим сказать? — не поняла Дейзи.
Он потянул за ленточку ее сорочки. Бантик развязался, и лиф сполз, обнажив ее грудь над лихорадочно бьющимся сердцем.
— Так мы договорились? — спросил он. — Или вы боитесь проиграть?
Истинная fille dejoie[10] не устояла бы перед такой пикантной игрой.
— Ах, месье ле виконт, я в любом случае выиграю.
Перетасовав колоду, Дейзи сдала карты.
Проиграв первую партию, она смиренно начала развязывать вторую ленточку.
— Нет-нет, — остановил он, — позвольте мне.
И очень медленно потянул за конец тесемки. Дейзи почувствовала, как декольте опустилось ниже. Но не так, как на бал-маскараде. Все же от его горячего взгляда ее кожа воспламенилась и порозовела. Запульсировало между ног.
Прежде чем убрать руку, он откинул углы шелковой сорочки в стороны, проведя кончиками пальцев по голой коже. Теперь ее соски были едва прикрыты. Ткань удерживалась лишь на затвердевших точках, иначе уже сползла бы.
Еще одна проигранная партия или глубокий вздох, и…
— Ну вот, — сказал он. — Так гораздо лучше. Нет смысла ее расстегивать, если проклятая штуковина остается на месте.
— Мы не договаривались о прикосновениях, только о шелке, — напомнила Дейзи.
— Может, тогда стоит внести поправки, — предложил он. — Когда я выиграю, то смогу прикасаться к тому, что вижу.
Люциан нежно провел костяшками пальцев по ее груди. Ее пронзила молния жара, разлившегося в животе теплым озером.
— Тогда нам следует подправить сделку и в другую сторону, — сказала она. — Что скажете, если я предложу расстегивать пуговицы на ваших панталонах в случае моего выигрыша?
Он усмехнулся:
— Ах, мадемуазель Латур, я в любом случае останусь в выигрыше.
Дейзи поняла, что просчиталась, но была спасена стуком в дверь. Это Нанетта подоспела с ужином. Если горничная и заметила, что грудь Дейзи обнажена несколько больше, она виду не подала. Расставив тонкий фарфор и разложив серебряные приборы, горничная подмигнула и с улыбкой удалилась.
Дейзи подняла полированные серебряные крышки. Устрицы и шоколад. И то и другое афродизиаки. Как будто Люциану требуется такого рода стимуляция! Пока она разливала чай, Люциан съел пару устриц.
— Как вам понравилась ассистентка, которую я прислала в качестве своего представителя?
Она бросила ему в чай кусочек сахара и добавила немного сливок.
— Это вы о мисс Дрейк, насколько я понял? — справился он, промокнув губы полотняной салфеткой. — Она весьма компетентна.
Компетентна! Это все, что он может сказать о ней?
— Насколько я понимаю, — чопорно произнесла Дейзи, — она превосходно знает латынь.
— Поэтому вы и прислали ее мне?
— Разумеется. Девочка призналась мне, что испытывает чрезвычайный интерес к римской античности.
— Я хорошо осведомлен о… любопытстве девочки, проявляемом к античности, — сообщил он.
— К тому же она внучатая племянница моей хозяйки, так что это решение было политическим, — Сказала Дейзи, сожалея, что коснулась этой темы.
— Я был удивлен, что вы прислали мне девушку, а не мужчину, который мог бы помочь в тяжелой работе, — проговорил он и, выбрав шоколад, предложил ей.
Дейзи позволила ему подразнить себя сладким угощением, прежде чем он вложил его ей в рот. Зажмурив глаза, Дейзи растопила шоколад на языке.
А когда открыла глаза, то обнаружила, что Люциан внимательно ее изучает. Ее, а не почти открытую грудь. Взгляд Люциана был сосредоточен на ее глазах. Чтобы отвлечь его, она протянула ему шоколад и подразнила его рот так же, как он дразнил ее.
— Присланные мной деньги позволяют нанять для земляных работ рабочих. Таким образом, вы и… — она чуть не сказала «я», — вы и мисс Дрейк можете сосредоточиться на изыскательской работе.
— И вас ничуть не волнует, что я буду трудиться в тесном контакте с молодой привлекательной леди?
Привлекательной! Что ж, это чуть лучше, чем компетентная. Наконец-то.
— Ничуть. — Тем более что ее конкуренткой была она сама. — Вы рассчитывали вызвать мою ревность, Люциан?
— Не имеет значения, — сказал он. — Уверен, вам чужды эти чувства.
— Bien sur. Чтобы испытывать ревность, нужно чтобы в этом принимало участие сердце, — констатировала она, припомнив мысли настоящей Бланш по этому вопросу. — Вы и я… нас с вами объединяет всего лишь приятное времяпрепровождение. Не более.
— Что ж, не возражаю, — согласился Люциан. — Может, в таком случае дадите мне совет по делам сердечным.
— Oui?
— Я намерен в ближайшее время сказать некоей молодой леди, что восхищен ею. Может, подскажете мне, как это лучше сделать.
«Он хочет, чтобы я помогла ему ухаживать за Клариндой Брамли. Черта с два!»
— Вот что нужно сделать. — Она наклонилась к нему, забыв на миг, что ее грудь подвергается опасности окончательно оголиться. — Не обращайте на леди внимания. Если даже находитесь с ней в одной комнате, делайте вид, будто не замечаете ее. Держитесь отстраненно. Не успеете глазом моргнуть, как она будет бегать за вами, словно собачонка.
— Боже, мадемуазель! Я не могу игнорировать вас. — Он обвел пальцем ее обнажившийся сосок. Когда, вздрогнув, она хотела отстраниться, он задержал ее, положив руку на ее грудь, обнажившуюся теперь целиком. — Мы можем прикасаться к тому, что видим, вы не забыли?
— Можем.
Она заставила себя расслабиться.
Он продолжил неторопливое исследование ее груди, поглаживая ее кончиками пальцев. У нее вдруг словно появилось второе сердце, пульсировавшее между ног.
— Как можно, не обращая на нее внимания, заставить ее возжелать меня? — удивился Люциан.
— Видно, вы ничего не понимаете в человеческой натуре, месье, — произнесла Дейзи, пытаясь придумать достойную причину для столь дурного совета. Стараясь сохранить выдержку куртизанки, пока он ласкал ее соски, Дейзи едва не скрипела зубами. — Со дней Эдема мы всегда хотели запретного. Если будете отстраненным, дама воспримет это как вызов и действовать будет соответственно.
Только не Кларинда Брамли. Этой молодой леди, насколько было известно Дейзи, требовалось внешнее воздействие, чтобы втянуть ее в беседу. И если речь шла не о моде и не о сплетнях, она ограничивалась короткими замечаниями. Если Люциан будет игнорировать Кларинду, она никак на это не прореагирует, если мать на нее не повлияет.
И если леди Брамли столкнется с пренебрежением Люциана, тем лучше.
— Если вы уверены, — промолвил он с сомнением, продолжая поглаживать ее сосок.
— Абсолютно, — подтвердила Дейзи.
Все ее тело, казалось, вибрировало в унисон с исполняемой на этой струне мелодией.
— Тогда я опробую вашу отличную идею. — Уголки его рта приподнялись. — Вы и вправду думаете, что это сработает?
— Да, — ответила Дейзи, задыхаясь.
— Раз так, то с вашего благословления я начну действовать, — обронил он, убрав руку.
Дейзи пришлось прикусить щеку, чтобы не умолять его продолжать ласки. Ей не приходило в голову, что женские соски обладают такой чувствительностью.