— Объявив себя вдовцом, он облачился в траурные одежды и запер дом для визитов посторонних, сам же в это время посещал принадлежащие ему деревни в поисках дитя, и нашёл, — продолжил за меня лорд, так как мне говорить стало очень тяжело. — Неделю назад одна из девушек родила здоровую девочку, что была сильно похожа на его мёртвую дочь. Он силой забрал ребёнка и выдал за своего, так и появилась леди Фельида.
— Складно, но что мешало ему объявить о том, что ребёнок скончался вместе с супругой? — внезапно хрипло поинтересовалась, поёжившись.
— Понимаете, рождение мёртвого ребёнка влечёт за собой определённые последствия, — признался Герберт, — если беременность проходила превосходно, но дитя в конце не увидела свет, значит, семя мужчины изначально было слабо, как и он сам. Какой из него мужчина, если он не в состоянии уберечь свою пару и потомство?
— Размышляйте, словно животные, — не смогла сдержаться. — А что если ребёнок умрёт при родах или родится слишком слабеньким, не способным к дальнейшей жизни?
— Если смерть настигает ребёнка при родах, то говорят, будто богиня Любви разгневалась на родителей и передумала давать им семейное счастье, — лорд говорил с таким видом, словно это общеизвестные факты. Пусть так, но я о подобном слышала впервые. — Если же он умер из-за своей слабости, то тогда считалось, что его утащили тени бога Тьмы, посчитав лакомым кусочком. Как видите, при любом раскладе всё обернулось бы против графа.
— Но это ведь крайне глупо, — я покачала головой, — на каждом теперь прикажете ставить клеймо «богу неугодного», если нечто подобное происходит?
— Нет, для этого на родах присутствуют прислужницы храма бога Жизни. Они одними из первых приветствуют ребёнка на этом свете, занося данные о его здоровье в свои записи. Поэтому если дитя после ослабнет и погибнет в результате болезни, то он просто приглянулся богу Тьмы, а не его теням.
— А если не заносят, а дитя всё равно умирает от болезни.?
— То его утащили тени бога Тьмы.
— А в чём разница? — не совсем поняла я.
— В случае со жрицами Жизни считается, что бог Тьмы забрал по своей прихоти и с этим ничего поделать нельзя, такое происходит и это, как не жалко говорить, вполне нормально, — терпеливо повторил всё Герберт. — Если же роды происходили без присутствия жриц, и ребёнок погиб из-за болезни, то тени утащили его, так как они чувствуют слабость. А если новорождённое дитя слабо, то…
— Слаб и мужчина, да-да, я поняла.
— Самое интересное же состояло в том, что жрицы Жизни присутствовали на родах графини и записывали показатели новорождённого, — внезапно вернулся к изначальному разговору лорд, — а всем известно, что текст из их записей невозможно ни стереть, ни уничтожить, значит, граф каким-то образом подкупил жриц, чтобы те промолчали о подмене ребёнка.
— Или же просто не поставил их в известность, — задумчиво произнесла. — Сами подумайте, зачем ему тратить лишние деньги? Ребёнок родился, данные внесли и обнародовали. Он сказал, что ребёнок приболел, на некоторое время закрыв дом ото всех, а после прошлась новость о чудесном исцелении. Здесь даже не нужно было никого в известность ставить. Тогда как вы вообще это всё нашли?
— Вышли на кормилицу леди Фельиды, та была одна из немногих посвящённых, поэтому на старость лет поведала обо всём.
Я замолкла, откинувшись на спинку кресла и начав массировать висок свободной рукой. Следовало посидеть в тишине, чтобы полученная информация усвоилась в голове, а то мне казалось, что я ничего не понимаю.
Герберт не мешал мне в этом деле, он и сам выглядел задумчивым, похоже, думал о том, что после обнародованной правды стоило проверить и остальных девиц на женской половине, вдруг всплывёт нечто интересное. Хотя, куда уж интереснее неблагородной леди с явной целью сесть на трон.
По сути, мне было её жаль. Вряд ли она сама же знала о своих истинных корнях. Не думаю, что «отец» посветил её в свои старые дела. Хотя, если размышлять о происходящем, то её отвратительное поведение стало всему виной. Наверное, не думал граф Монтеи, что его грандиозный обман так глупо всплывёт на поверхность спустя двадцать два года затишья.
— Его Величество знает? — почему-то спросила, повернув голову в сторону мужчины.