– Она жива, – ответил Ривендж и протянул телефон. – Я только что получил сообщение. Нажми четыре.
Какое-то мгновенье Джон пытался усвоить информацию. Затем он выхватил телефон из рук мужчины и нажал на кнопку. Послышался сигнал, а затем ...
Срань Господня... ее голос. Ее голос.
– Рив ... Я выбралась. Я на свободе. – Последовал низкий, глубокий вздох. – Я в порядке. Я цела. И я свободна. – Долгая пауза, такая, что Джон даже хотел проверить, не прервалась ли…
– Мне нужно какое-то время. Я в безопасности… но пока не могу вернуться. Мне нужно немного времени. Расскажи всем... скажи об этом... всем. Я скоро выйду на связь. – Еще одна пауза, а затем ее голос окреп от гнева. – Как только я смогу... Лэш мой. Ты понял меня? Никто не тронет его кроме меня.
Сообщение закончилось.
Джон нажал на кнопку и снова его прослушал.
После этого он передал трубку обратно Риву и встретил его аметистовый взгляд. Он хорошо понимал, что Рив провел рядом с Хекс много, много лет. Знал, что парень делился с ней не только опытом, но и симпатской кровью, что многое меняло. Знал, что парень был старше и мудрее, и т.д. и т.п.
Но связанный мужчина в Джоне делал их равными, когда дело касалось ее.
И многое другое.
«Куда она могла пойти»? показал он знаками.
После того, как Куин перевел, Рив кивнул. – У нее есть охотничья хижина примерно в пятнадцати милях к северу отсюда. На реке Гудзон. Я думаю, она там. Там есть доступ к телефону и полная безопасность. Я еду туда один с наступлением темноты. Если конечно ты не решишь ко мне присоединиться.
Никто, казалось, не был удивлен подобным разговором... и Джон осознал, что его тайна вышла наружу. После того, как он повел себя в спальне того особняка, не говоря уже о том, что устроил лессеру, все знали о его чувствах к Хекс.
Именно по этой причине они пришли к нему все вместе. Это было признание его статуса, и проявление уважения. Права и территория связанных мужчин всегда соблюдались, когда дело касалось их женщин.
Джон посмотрел на Куина и показал знаками, «Скажи, что я еду с ним».
После того, как друг перевел, Рив кивнул и повернулся к Рофу. – Я иду с ним и только с ним. Он не может взять с собой Куина. У нас и так с ней будет куча проблем, когда мы заявимся без предупреждения.
Роф нахмурился. – Черт возьми, Рив…
– Она сейчас опасна. Однажды я уже проходил с ней через такое. Если с нами будет кто-нибудь еще, она просто сбежит и больше никогда не позвонит. Кроме того, Джон... он все равно последует за мной, не так ли, сынок? Ты ведь бросишь Куина и последуешь за мной в любом случае?
Джон, не колеблясь, кивнул.
Когда Куин грязно выругался, Роф покачал головой. – Какого хрена я тогда приставил к нему Аструкс…
Последовало напряженное молчание, во время которого Король мерил взглядом Джона и Рива. Затем произнес: – Ох, черт подери. Ну хорошо, я отпущу вас без охраны на этот раз, но вы не будете сражаться. Вы отправитесь в хижину, и только туда, а потом вернетесь и возьмете с собой Куина прежде чем отправиться на улицы. Ясно?
Джон кивнул и развернулся, чтобы отправится в ванную.
– Десять минут, – сказал Рив. – У тебя есть десять минут, и мы выезжаем.
Джон был готов через четыре, и спустился в фойе через шесть. Он был полностью вооружен, все по протоколу, и одет в защитную кожу. Если говорить более конкретно, он ожил почти до маниакального состояния, кровь бурлила в венах со скоростью и силой торнадо.
Он шел и чувствовал, как ему в след смотрят много пар глаз. Из бильярдной. Из столовой. С балкона второго этажа. Безмолвные, но ничего не упускающие наблюдатели.
Братство и другие обитатели дома явно были в шоке от его связи с Хекс, и он мог их понять. Сюрприз! Он связан с симпатом.
Но ты не можешь выбирать того, кого любишь – равно как изменить чувства тех, кто не любит тебя…
Боже, разве это сейчас имело значение? Она была жива!
Ривендж спускался по лестнице, и его красная трость впивалась в ковер каждый раз, когда правая нога ступала вперед. Он был одет не для войны, но тепло, из-под его длинной до пола норки виднелись носы ботинок и манжеты элегантного черного костюма.
Подойдя к Джону, он просто кивнул и направился в вестибюль. Вместе они вышли на улицу, в прохладный вечер.
В воздухе пахло чистой оттаявшей землей.
Аромат весны. Запах самой надежды и возрождения.
Подойдя к Бентли, Джон сделал вдох и задержал воздух в легких, с мыслью о том, что Хекс делала то же самое этой самой ночью.
И что она не лежит в могиле.
Слезы защипали глаза, когда поющее сердце закачивало благодарность и облегчение в каждую вену его тела.
Джон не мог поверить, что скоро увидит ее... Боже, увидит ее еще раз. Что заглянет в ее темно-серые глаза. Что…
Черт, тяжело будет сдержать себя и не бросится к ней с объятьями, не сжимать ее в руках до завтрашнего утра. Или, может быть, до следующей недели.
Когда они сели в машину, Рив завел двигатель, но не двинулся с места. Он просто смотрел через лобовое стекло на выложенную камнем дорогу.
И тихо спросил. – Как давно это у тебя? То, что ты к ней чувствуешь?
Джон достал маленький блокнот, который всегда носил с собой и написал: «С момента, как впервые встретил ее».
Рив прочел его каракули и нахмурился. – Она чувствует к тебе то же самое?
Джон не стал опускать глаза, когда отрицательно покачал головой. Нет смысла скрывать подобное дерьмо. Не от симпата.
Рив кивнул. – Это на нее похоже. Черт побери... Хорошо, давай сделаем это.
Двигатель взревел и они рванули в ночь.
Глава 20
Надежда – эмоция предательская.
Две ночи спустя, Дариус, наконец, вошел в дом семьи похищенной девушки, и когда перед ним и Торментом распахнулась огромная дверь, их встретил доджен, чей взгляд был полон трагичной надежды. Воистину, вид дворецкого был исполнен такого высокого уважения, что было ясно – он чувствовал, что впускает в дом своих хозяев спасителей, а не убийц.
Только время и превратности судьбы покажут, была его вера уместна или нет.
Он с готовностью проводил Дариуса и Тормента в кабинет, где их встретил джентльмен, который, поднявшись из обитого шелком кресла, старался твердо стоять на ногах.
– Добро пожаловать, господа, я благодарен вам, что вы пришли, – сказал Сампсон, протягивая ладони, чтобы пожать руку Дариусу. – Прошу прощения, что не мог принять вас раньше. Моя любимая шеллан ...
Голос мужчины сломался и в наступившей тишине, Дариус отступил в сторону. – Разрешите представить вам моего коллегу – Тормента, сына Харма.
Когда Тормент приложил ладонь к сердцу и низко поклонился, стало ясно, что у сына были манеры, которыми никогда не отличался его отец.
Хозяин дома вернул ему почтение. – Могу я предложить вам что-нибудь выпить или вкусить?
Дариус отрицательно покачал головой и сел. Тормент продолжил стоять у него за спиной, и ответил: – Спасибо. Но возможно мы могли бы поговорить о том, что произошло в этом благочестивом доме.
– Да-да, конечно. Что я могу рассказать вам?
– Всё. Расскажите нам... всё.
– Моя дочь... свет очей моих. – Мужчина достал носовой платок. – Она была полна достоинства и крайне добродетельна. Сложно найти в наше время девушку более заботливую...
Дариус, понимая, что они и так потеряли уже две ночи, все же дал отцу немного времени на воспоминания, прежде чем вернуть его в настоящее. – И в ту ночь, сэр, ту страшную ночь, – вставил он, когда возникла пауза – Что произошло здесь, в этом доме?
Мужчина кивнул и слегка прикрыл глаза. – Она проснулась с чувством определенного беспокойства, и для успокоения ей рекомендовали вернуться в личную комнату. В полночь ей принесли трапезу, а затем еще одну – незадолго до наступления рассвета. Тогда ее видели в последний раз. Ее ночные покои располагались наверху, но у нее, как и у любого члена нашей семьи, также были комнаты под землей. Она часто предпочитала не спускаться с нами вниз на дневное время, но так как мы могли попасть в ее покои через внутренние коридоры, то предполагали, что она будет в достаточной безопасности… – В этот момент мужчина задохнулся от эмоций. – Как я жалею о том, что не настоял тогда.