— Светлана Павловна, вы с детьми позанимаетесь, что-то мне нехорошо...
— Конечно, Ася Владимировна!
Передаю своих птенцов музыкальному работнику и прячусь за шторой. Надо бы пошире открыть окно, такое чувство, что воздуха не хватает. Начинаю торопливо обмахиваться черной папкой, где лежат мои личные документы - паспорт и свидетельство о разводе. Получила пару дней назад и до сих пор зачем-то таскаю с собой, словно не могу поверить, что это и правда со мной случилось.
У меня нет никаких претензий к Егору Бутакову - бывшему мужу. Просто… не получилось у нас построить семью. И даже не хочу про это много говорить, прожили вместе год, совместных детей и собак не завели, имущества общего тоже - кот наплакал, делить нечего, а значит, разбежались по-хорошему. Все!
Голова начинает мучительно болеть, виски ломит, перед глазами все плывет… Я пытаюсь хоть на чем-то сосредоточиться, для чего внимательно смотрю на золотые буквы, оттиснутые на черном пластике моей папки с бумагами - "Erich Krause" и тут же теряю сознание...
Несчастный астролог Барановский
Когда я пришла в себя и наконец открыла глаза, то первое, что увидела - это худое, вытянутое лицо незнакомого человека, низко склонившегося надо мной. «Неужели, врач...» Пожилой мужчина испытующе смотрел на меня водянистыми бесцветными глазками с белесыми ресницами, недовольно кривил губы. Осталось прояснить ситуацию:
— Я в больнице, да?
Мужчина отрицательно покачал головой и отшатнулся, словно в испуге. Я глубоко вздохнула и, опираясь на руки, попыталась сесть. Оказалось, что я лежала на красивой софе с выгнутой бархатистой спинкой. Тотчас в поле зрения попали резные деревянные подлокотники красного дерева и яркие розы на песочного цвета ткани.
Интересно, куда меня принесли? Огляделась и поняла, что нахожусь в высокой темной комнате с огромными окнами, плотно закрытыми шторами, нет, правильней сказать портьерами, настолько величественно смотрелись их длинные кисти с витыми шнурами.
Где же в нашей школе такое помещение находится - просто музей, иначе не описать! Я невольно погладила мягкую спинку софы и перевела взгляд на незнакомца:
— Скажите, а где мы сейчас?
К немалому удивлению, мужчина ухватил себя за реденькие волосенки пепельного цвета и принялся шагать по комнате в крайнем расстройстве.
— Старая ратуша, где же мне еще быть! Мати Божья! Я знал, что не следует браться за это черное дело, меня предупреждали - Збарский бы все устроил как следует, но тогда с ним бы пришлось делиться. О моя проклятая жадность! Ясна холера, теперь ничего доброго не жди
Ничего не поняла из подобных причитаний... Полнейший абсурд! Бегает человек по комнате и ругается, а мне что теперь делать?
— Простите, можно я вернусь в школу? Меня дети ждут. Мне гораздо лучше.
И правда, от внезапной головной боли и следа не осталось, отлично, можно закончить репетицию ко Дню Победы и отпустить детишек по домам. А может, Светлана без меня справилась и все давно разошлись... Неизвестно, сколько я тут пролежала без памяти. Но реакция мужчины на мои слова вышла странная.
— Пойдет… куда ж она теперь пойдет… Матка Боска! Как тебя зовут? Ты кто такая? - накинулся на меня чудаковатый дяденька.
Я оторопела от подобного вопроса, но взяла себя в руки и сдержанно пояснила:
— Давайте познакомимся. Ася Воронова. Педагог. Меня привезли из школы, у меня был обморок. А что здесь за ратуша или я неправильно вас поняла?
Мужчина уселся на стул напротив и закрыл лицо руками с длинными костистыми пальцами.
— Воронова она! Зачем же мне Воронова, если я просил Воронцову? У-у, проклятая бабкина душонка... Даже после смерти не хочет мне помогать.
— Как это... просили Воронцову? - удивилась я.
Он принялся себя ругать на чкем свет стоит:
— Я - старый, жадный дурень! Моя Вига прибьет меня ко всем чертям и будет совершенно права. И зачем я обещал ей достать бабушкино наследство: царские бриллианты, изумруды и аметисты.
Потом глядя в мои испуганные глаза, он вдруг успокоился и начал говорить яснее:
— Моя бабка - Анастасия Воронцова сбежала от проклятых большевиков и где-то здесь спрятала свои немалые драгоценности. Я составил подробную карту ее перемещений в Польше - все указывает на Познань. Я облазил старые дома, я рылся в подвалах, расспрашивал возможных знакомых, искал любую зацепку… Но я же не умею видеть сквозь стены! Вига меня теребит, она хочет жить в роскоши, она еще молодая, ей всего-то немного за сорок, а мне уже шестьдесят… Вига уйдет, если я не принесу ей деньги.