— И что же мне делать тут у вас целых два месяца? Записаться в партизаны? Дайте-ка адресок ближайшего освободительного подполья!
Ответ Барановского поразил меня своим холодным цинизмом:
— Про подполье я ничего не знаю, но вот до ближайшего гестапо точно могу проводить, русская пани Ася. Моя комендатура напротив, я каждый день вижу из окна, как в соседнее здание заводят людей и обратно выходят только люди в немецкой форме. Вам все ясно?
— А вы меня не запугивайте! Учтите, товарищ Стефан, вы теперь мой сообщник. Это вы меня сюда телепортировали, я о таком временном путешествии не просила. Если уж пропадать, так нам обоим, я вас покрывать не намерена, я вообще не причем, я-то знаю итог войны и могу расслабиться… наверно… чуть-чуть…
Я могу вам примерный ход событий по месяцам набросать, вплоть до освобождения Польши советскими войсками, хотя кое-кто из будущих ваших братьев-поляков это потом новой оккупацией назовет. Вопрос чрезвычайно сложный для потомков.
— Если хотите, чтобы я вам помогал, пани Ася, научитесь язык за зубами держать! Иначе головы лишитесь! И никакой я вам не товарищ - это слово нужно забыть. Расскажете… конечно, вы мне все расскажете, а я еще подумаю, как и кому мне эту информацию подороже продать. Вы теперь полностью зависите от меня, пани Ася, а потому нам бы лучше подружиться.
Барановский со скользкой улыбочкой погладил мою коленку под столиком. Вот же противная гадина! Я в долгу не осталась:
— А милейшая Вига не будет против такой нежной дружбы?
Романтический запал писаря-хироманта тотчас испарился. Мы официально пообщались и пришли к взаимовыгодному соглашению: я подробно рассказываю Стефану о будущем, которое мне известно, а Барановский помогает мне продержаться в этом печальном прошлом целых два с половиной месяца до наступления благоприятного дня, чтобы провести обряд, способный вернуть меня в двадцать первый век.
А какие у меня могли еще быть варианты? От одной мысли, что абсурдная ситуация со мной происходит наяву, опять начинала кружиться голова.
Барановский плотно позавтракал аккуратными бутербродиками с ветчиной, допил свой кофе и мы поехали дальше. Он планировал поселить меня у друга-портного, потому что ревнивая супруга ни за что не позволит мне остаться в доме писаря даже на правах прислуги.
О том, чтобы выдать меня за любимую племянницу, тоже не могло быть и речи. Вся родословная Стефана давно уже была под пристальным наблюдением Виги, да и мне не хотелось цапаться с ревнивой «молодой» полькой.
Других забот полно, вот, например, по словам Барановского мне нужны новые документы, а где же их взять, спрашивается? Без приличного здешнего паспорта меня еще чего доброго примут за шпионку, а так хотелось бы тихонечко отсидеться три месяца, не попадаясь никакому злу на глаза и так же тихо себе вернуться обратно, в родную школу, к детишкам.
— Бумаги я вам попробую оформить, есть кое-какие связи. Скажем, что у вас украли чемодан на вокзале, самое обычное дело. Имя можно ваше оставить, оно звучит вполне по- польски, а фамилию… Вороновская, пожалуй, будет лучше.
— А, может, сразу Воронцова? - не удержалась я от ехидства. - В честь вашей богатенькой бабушки!
— Да-а-а, жаль, что именно вы свалились на мою бедную голову, со своей-то старушкой я бы нашел о чем поговорить! Уж она бы мне поведала тайну своего клада, порадовала потомка.
Мы проехали примерно половину дороги, по словам Стефана, как его машина вдруг зафырчала, заглохла и остановилась. Я не удивлена. Напротив, было любопытно, как эта картонная игрушка вообще продержалась так долго.
Стефан выбрался из тесного салона и полез под капот, а через некоторое время до меня донеслись громкие ругательные слова, часть из которых я даже понимала. Еще десять минут примерно он возился со своим «мустангом», а мне надоело сидеть и я тоже выбралась из салона, чтобы встать рядом, хотя бы для моральной поддержки.
А потом мой незадачливый собеседник вдруг заявил, что ничего не понимает в поломке и ему требуется компетентная помощь другого водителя. А для этого нужно всего-то, чтобы я помахала рукой проезжающей мимо машине. Она, конечно, сразу же остановится при виде столь милой пани, оказавшейся в беде и нам помогут завести чудо техники.
— Может, вы мне еще и вприсядку станцевать прикажете? - грустно съязвила я.
— Вряд ли вы на это способны в такой узкой юбке, - сально улыбнулся поляк.
Ах, ты…! Тянет выругаться. Успел уже все разглядеть, и блузочку мою белую и серую строгую юбку школьной учительницы.
— Сами тормозите помощников, я вам в служанки не нанималась!