И вдруг я почувствовала, как покрывало сползает и меня подхватывают, поднимая вверх. Чтобы не упасть, мне пришлось вцепиться в того, кто сейчас держал меня над кроватью, мои руки наткнулись на чьи-то плечи, покрытые тонкой тканью.
«Отто! Видно решил перетащить в комнату, только зачем...»
А потом я уловила знакомый запах одеколона и мгновенно догадавшись, кто сейчас передо мной, в ужасе распахнула глаза. Вальтер уже подходил к двери, намереваясь унести меня в коридор.
— Не надо, я сама...
— Тише, разбудишь мальчика!
Показалось, что в коридоре он меня немедленно отпустит и велит идти к себе. Вальтера вполне мог возмутить тот факт, что я ночую в одной постели с его сыном. И почему я решила, что генерал больше не заглянет к Францу в приливе отцовской любви? Очередная оплошность.
Но Вальтер и не думал меня отпускать, он уверенно нес меня по темному коридору в сторону собственной спальни. Когда я осознала, что это может означать, то начала вырываться изо всех сил и даже пыталась кричать. Тогда Вальтер поставил меня на ноги у дверей своего кабинета, так и не дотащив до места, наверно, хотел поскорее зажать рот, чтобы я весь дом не разбудила.
А что толку орать, кто бы мне помог - прислуга, которая ходит на цыпочках? Отто… если он попытается вмешаться, фон Гросс, глазом не моргнув, отправит его в психушку или на передовую. А я останусь здесь. Останусь совсем одна.
Вальтер прижал меня к двери и начал быстро-быстро целовать лицо и шею, а я лишь пыталась отвернуться, чтобы он не касался губ, мне это казалось особенно страшным, если он поцелует меня в губы. И только одна мысль в голове, что же я буду делать потом, когда закончится кошмар. Все сразу же изменится, неужели он сам не понимает, насколько все станет другим!
Потом я не смогу вести себя как прежде даже с Францем, я не смогу видеть Вальтера, мне нужно будет его убить, а если я этого не сумею, а я скорее всего не сумею, тогда мне придется любой ценой покинуть их дом. А какие есть варианты… а ведь я пыталась его остановить...
— Вы не имеете права, я не отсюда, я из другого времени, так нельзя, перестаньте! Хват-и-ит!
Он будто не слышал меня, держал одной рукой, а свободной пытался вставить ключ в скважину двери кабинета. Сейчас он меня втолкнет внутрь. Я видела порой такие сцены по телевизору и мне казалось, что на месте героини фильма я могла бы дать более достойный отпор насильнику - дралась бы как зверь, царапалась и кусалась, но сейчас вдруг четко поняла, что мужчины гораздо сильнее женщин и я никак не смогу противостоять Вальтеру.
Где-то внизу у лестницы раздался грохот, а потом резкий звон разбитого стекла и громкие женские крики. И, глядя в лицо генерала, притиснутая к дверям его телом, я выдохнула первое, что пришло мне в голову, хотя то был, конечно, полный абсурд:
— Партизаны! Вам конец.
Вальтер хлопнул раскрытой ладонью по двери в сантиметре от моего виска и наконец оторвавшись от меня, пошел в сторону лестницы, расстегивая кобуру на ремне поверх рубашки.
Пару минут я глубоко дышала, держась за стену, а потом опомнилась и побрела к себе. Натянула платье, походила кругами по комнате и снова вышла в коридор. Я не могла оставаться тут, не могла вернуться к Францу, на чердаке тоже меня легко отыскать. Оставалось, возможно, только одно место, где я могла бы сейчас спрятаться, по-крайней мере, я на это надеялась, спускаясь по второй лестнице к каморке, где обитал Грау.
Да, он так и говорил, его дверь никогда не бывает заперта, и сейчас в комнате никого нет, мебели тоже не много, я на ощупь дошла до окна и замерла, прислушиваясь. Где-то вдалеке звучали раздраженные и плаксивые голоса вперемешку, раздавались какие-то хлопки, а потом мне послышался девичий плач-стон.
Я заткнула уши и зажмурилась, попыталась открыть окно, чтобы выбраться на улицу, но вскоре поняла, что и этого у меня не получится - снаружи была установлена решетка. Отто живет в настоящем каземате, почти пустая маленькая клетушка и решетчатое окно. Где же тут «арийские привилегии»... Несусветный аскетизм. Ницше он что ли перечитал в юности. Или с некоторых пор Отто все равно, где жить и что его окружает.
Я села на кровать возле окна, сняла туфли и легла поверх одеяла, натянув на себя его края и закутавшись, словно в кокон. А куда я еще могла деться, не в шкаф же мне теперь прятаться. Не знаю, сколько прошло времени, пока я лежала, глядя в темный потолок, как дверь отворилась и кто-то зашел. Я немедленно напряглась, приподнимаясь на постели, а потом услышала сдавленный голос Грау: