Грозовой фронт клубился впереди темной стеной, толщу которой пронизывали вспышки молний. «Не очень высокий, — машинально отметил Стронг, — перепрыгнем».
Он снова вернулся к размышлениям о Клиффорде, из-за чего чуть запоздал с набором высоты — секунды на две, но их оказалось достаточно. Самолет нырнул во мрак, затрясся, натужно завыли двигатели. Молния ударила в правую плоскость, и машина свалилась в штопор.
Самолет Стронга рухнул на землю в двадцати милях южнее Спрингфилда, штат Огайо. Взрыв громыхнул с такой силой, что окрестным фермерам показалось, будто началась третья мировая война.
Эпилог
ТОТ, КОГО ЖДАЛИ
Все, чего ты касаешься,
Все, что видишь…
Все, что ты любишь,
Все, что ненавидишь…
Все, что создаешь,
Все, что уничтожаешь…
Все, что ушло,
Все, что приходит —
Все это в гармонии под солнцем,
Но солнце скрыто луной.
Госпиталь Сент-Пол
Доктор строжайше запретил Эвансу даже пытаться садиться, но тот не смог удержаться и все-таки принял полусидящее положение, опираясь спиной на свои подушки. Рэнди и Хойланд принесли с собой «Баллан-тайн» в терапевтической дозе, но, увы, виски было конфисковано бдительным доктором. Долгие разговоры доктор также запретил, и пришлось ограничиться кратким дайджестом событий.
— Значит, мы потеряли и Стронга, и Венгора, — сказал Эванс, когда сжатое в какую-то сотню фраз повествование подошло к концу. — У нас есть только Эллис — Фортнер. А он как источник информации…
— Да, — сказал Рэнди, — его информация не полна. Дамеон сделал выводы из ошибок Килнгорта. Эллис, как, впрочем, и любой Амма его уровня, знает о новой сети Дамеона на Земле далеко не все. Нити сходились к Венгору и Стронгу, но, может быть, не к ним одним.
Овладев перемещением во Времени, Дамеон получил мощнейший рычаг проникновения. Теперь они могли начать издалека, где угодно. Мы знаем о Шеппарде, и мы займемся им. Но о скольких еще очагах заражения мы не знаем ничего? Выздоравливайте скорее, Магистр. У Ордена очень много работы. Эванс слегка улыбнулся:
— С вами… теперешним… Нам будет проще.
— Есть еще Лайтвилл, — заметил Хойланд. — Мистер Мэллори и Джулия уже рассказали нам много полезного. По косвенным признакам можно установить, что…
— Их тестировали? — перебил Эванс.
— Джулия, возможно, станет Хранителем. С мистером Мэллори вопрос сложнее. Его физическое и психическое состояние…
Заглянувший в дверь доктор напомнил, что посетителям пора уходить. Хойланд и Рэнди поднялись со стульев.
— Ах да, Магистр, — вспомнил Рэнди. — Я же принес вам подарок…
Он сунул руку в карман и достал компьютерный диск.
— Тот самый, что едва не убил вас. Он нам больше не нужен… Вы сами его сломаете или лучше я?
Эванс посмотрел на отливающую золотом поверхность диска, в котором не было совершенно ничего зловещего. Радужно-золотистое сияние, угрожавшее ослепить мир…
— Лучше вы, — сказал он. — Поставьте точку, Рэнди. Это право принадлежит вам.
Рэнди сломал диск пополам, потом переломил обе половинки и швырнул в корзину для бумаг.
— Док утверждает, — промолвил он, — что не так долго еще вам здесь оставаться…
— Надеюсь на это, — ответил Эванс и помахал рукой.
Рэнди попрощался с Хойландом у подъезда, ему хотелось пройтись пешком. Когда машина Хойланда исчезла в моросящем дожде, он не торопясь пошел в сторону новой светлой католической церкви невдалеке от госпиталя. Он не собирался заходить туда. Но тут в разрыве туч на мгновение показалось солнце, его лучи упали прямо на церковный стрельчатый шпиль и словно вырвали его из окружающего ненастья, окатили потоком золотого света… И Рэнди вошел, повинуясь внезапному порыву.
В церкви не было ни души. Прямо перед Рэнди, за проходом между стройными рядами скамеек, возвышался громадный крест, вписанный в стеклянный витраж. Простота и легкость пронизывали здесь каждую архитектурную линию.
Рэнди сел на скамейку. Почему он вдруг решил зайти сюда? Из-за случайной игры солнечных лучей? Возможно. А может быть, он неожиданно для себя обнаружил, что существует и ЭТО. Вот такие церкви, словно рвущиеся к небесам, и люди — те, кто их строит, и те, кто приходит любоваться красотой и размышлять о вечном.
Прикрыв глаза, Рэнди откинулся на жесткую спинку, И тут же унесся мыслями далеко отсюда, в мир зла, войн и ненависти — мир, которому он был избран противостоять.
— Что с вами? — прозвучал в тишине мягкий участливый голос. — Вам нехорошо?
Рэнди оглянулся и увидел маленького священника, напомнившего ему отца Брауна из рассказов Честертона.
— Нет… Все в порядке. — Рэнди встал. Священник пристально смотрел на него снизу вверх.
— Телесно вы здоровы, — промолвил он, — но душевно… Смятение и смута. Давно ли вы были на исповеди?
— Никогда не был.
— И вы не чувствуете внутренней потребности исповедаться?
Не ответив, Рэнди медленно пошел к выходу. Да, мог бы сказать он, да. Мне во многом нужно исповедаться. Как обычный земной человек, я в той или иной степени подвержен всем семи смертным грехам. Но главная моя вина в неведении. Потому что на самом деле я не знаю, кто я.
Над городом окончательно сгустились дождевые сумерки, хотя едва перевалило за полдень. Рэнди бросил последний взгляд на церковный шпиль. Он уходил прочь, не обращая внимания на усиливающийся дождь, — одинокий человек, обреченный держать весь мир на своих плечах.