Слишком плавно. Средства разумного общественного устройства использовались не для того, чтобы освободить человека, а наоборот, чтобы затянуть хомут потуже, ибо небольшие группы ученых по необходимости разрабатывали планы и следили за их выполнением, а в результате и они и их потомки (с хорошими, гуманными преобразованиями, в которые они, возможно, даже верили сами) просто-напросто оставались у власти. В конце концов вполне логично, что управлять должен сильный и умный, — обыкновенный человек просто не способен принимать повседневные решения, от которых зависит существование жизни на целых планетах. Было так же логично организовать управление; селективное размножение, управляемая наследственность, психотренинг могли создать класс рабов, квалифицированных и довольных своим положением, и это тоже было логично. Обыкновенный же человек не возражал против подобных порядков, наоборот, он их охотно принимал потому, что концентрация и централизация власти, которые все больше и больше возрастали со времен еще промышленной революции, проповедовали ему традиции слепого подчинения.
Лангли несколько мрачно задавался вопросом: а возможен ли был иной выход для достижения конечной цели?
Позвонил Чантавар и предложил прогуляться назавтра по городу.
— Я знаю, что до сих пор вам было ужасно скучно, — извинялся он, — но у меня была масса срочных дел. Однако завтра я с радостью покажу вам окрестности и отвечу на все вопросы, которые, возможно, у вас возникли. Для вас это будет лучшим средством для адаптации.
Когда Чантавар дал отбой, Мацумото сказал:
— Он, похоже, неплохой парень. Но если общество здесь, как я понимаю, аристократическое, то почему он утруждает себя лично?
— Мы для него что-то свеженькое, ему скучно, — сказал Блаустайн. — Что угодно, лишь бы что-то новое.
— Кроме того, — проворчал Лангли, — мы ему нужны. Я более чем уверен, он не может вытянуть из нас что-то толковое под гипнозом или как там это теперь называется, в противном случае мы бы давным-давно сидели в каталажке.
— Ты имеешь в виду это дело с Сарисом? — неуверенно спросил Блаустайн. — Слушай, Эд, у тебя есть хоть какие-то прикидки, куда мог деться этот кот-переросток и что он затеял?
— Нет… не совсем, — ответил Лангли. Они говорили по-английски, но он был уверен, что в комнате где-то установлен микрофон, а за переводом дело не станет. — Сам ломаю голову.
Внутренне он подивился собственной сдержанности. Он не был создан для этого мира коварных замыслов, шпионажа и скорых расправ. Никогда не был. Космонавт в силу необходимости был добрым, замкнутым человеком, не способным к злословию и интригам официальных политиков. В свое время он мог и нагрубить, если что-то было не так, а потом не спал ночами, размышляя о том, справедлив он или не справедлив и что на самом деле о нем думают люди. Теперь он никто.
Было бы так просто смириться, сотрудничать с Чантаваром и плыть по течению. Откуда ему знать, что, поступив именно так, он будет не прав? Похоже, что Технат олицетворяет собой порядок, цивилизованность, своего рода справедливость; не его это дело — противопоставлять себя двадцати миллиардам людей и пяти тысячелетиям истории. Была бы рядом Пегги, он бы сдался, он не стал бы рисковать ее шеей ради принципов, в которых сам не был уверен.
Но Пегги умерла, и, кроме принципов, оставалось так мало, ради чего стоило жить. Игра в Бога не доставляла удовольствия даже на таком жалком уровне, но он вышел из общества, которое на каждого человека возлагало ответственность решать все самому.
Чантавар позвонил на следующее утро.
— Вставать в такую рань! — все еще позевывая, пожаловался он. — Жизнь не стоит усилий до захода солнца. Итак, мы идем?
Когда он вывел их из дома, вокруг них сомкнулись шестеро охранников.
— Зачем они нужны? — спросил Лангли. — Защита от простолюдинов?
— Хотел бы я посмотреть на простолюдина, который осмелился хотя бы в мыслях затеять что-либо противоправное, — сказал Чантавар. — Если у него вообще есть мысли, в чем я иногда сомневаюсь. Нет, эти ребята мне нужны, чтобы защитить меня от личных соперников. Например, Браннох с радостью меня убрал бы, лишь бы только заполучить неопытного наследника. Я раскрыл немало его агентов. А потом, у меня куча конкурентов внутри Техната. Обнаружив, что с помощью взяток и заговоров подсидеть меня невозможно, они вполне могут избрать менее изысканный, зато прямой путь.