Поев консервированных бобов и овощей, за которыми последовали консервированные персики, мы насытились и повеселели, но нам еще многое предстояло сделать.
ГЛАВА 3
До рассвета оставалось несколько часов, и мы решили закончить проверку других домов всей группой и собрать как можно больше полезных припасов. Синди и Паркер уже проверили один из полуразрушенных домов, которые были открыты для стихий. Все внутри было разгромлено, и ничего нельзя было спасти.
В остальных домах также не было ничего полезного или ценного. Окна были разбиты, а внутри было несколько футов песка и пыли. Полки и комнаты были в основном пусты, а несколько оставшихся банок сильно проржавели и испортились. Мы нашли несколько полезных инструментов и кухонных принадлежностей, но ничего из того, что, по нашему мнению, нужно было взять с собой.
Я была рада, что в доме, который мы нашли, было все необходимое, чтобы сделать наше пребывание комфортным. Казалось, он был достаточно крепок, раз уж смог выдержать последние тринадцать лет. Но я также задумалась, а не использовал ли это место какой-нибудь выживший? Дом казался слишком чистым, особенно учитывая состояние домов вокруг него. Мы должны были убедиться, что в нем было безопасно. Я не хотела, чтобы какие-нибудь разгневанные выжившие вернулись и расстреляли дверь, а потом и нас.
Хотелось бы надеяться, что если здесь кто-то и жил, то он уехал и больше не собирался возвращаться. Может быть, они слышали сообщение по радио о безопасной зоне? Я не хотела иметь дело со смертью в ближайшее время. Я устала от смерти и не собиралась убивать кого-либо или что-либо в ближайшем будущем.
Но, конечно, если бы до этого дошло, я бы сделала это в мгновение ока. Это было частью нового постапокалиптического мира и каким-то образом встроилось в мой генетический код. И это было отстойно.
— Эби, тебе нужно отдохнуть, — настаивал Финн. — Тебе понадобятся силы для путешествия. А я подежурю.
— Тебе тоже нужно отдохнуть, моя дорогая, — сказал Марко своей жене. — Мы с Паркером останемся с Финном. Мы можем сменять друг друга на вахте, но я сомневаюсь, что много кто захочет бродить по пустыне под этим жарким солнцем.
— В правой части дома есть пара комнат с кроватями, — добавил Финн. — Вам просто нужно будет снять с них покрывала.
— Спасибо, — устало сказала Синди.
Она не стала спорить, и я заметила, что ей было больно, так как она двигалась, сгорбившись, и время от времени потирала бедро рукой. Прежде чем она вошла в одну из комнат, я остановила ее.
— Синди, если вам нужно что-нибудь, чтобы облегчить боль, у нас есть лекарство. Оно снимет напряжение. Я знаю, как может болеть тело, преодолевшее много миль по жаре и особенно по песку.
Я была уверена, что не стоит упоминать ее возраст, но я знала, что этот фактор сыграл огромную роль.
Она запнулась, и по ее глазам было видно, что она обдумывает мое предложение.
— Подождите здесь, я сейчас вернусь, — сказала я, направляясь в свою комнату.
Я порылась в сумке на столе и нашла маленькую баночку с таблетками, которые доктор Бэнкс дал Финну от боли. Их осталось немного.
Когда я вернулась, она все еще ждала в коридоре.
— Вот, — сказала я, кладя таблетку ей на ладонь. — Это поможет вам немного отдохнуть.
— Спасибо, — сказала она с улыбкой. — Откуда у вас обезболивающее?
— Доктор из нашего старого приюта работал в медицинском учреждении в правительственном бункере, и перед нашим отъездом ему дали кое-какие медикаменты.
Я не хотела вдаваться в подробности.
— О, это очень мило, — сказала она, потирая рукой поясницу. — Спасибо тебе. Надеюсь, это поможет.
Она сунула крошечную белую таблетку в рот и проглотила ее, затем сделала шаг назад и пошла в свою спальню, закончив наш разговор.
Я обрадовалась тому, что она так же, как и я, хотела отдохнуть.
— Всегда пожалуйста.
Я вернулась в свою комнату и закрыла дверь, после чего свернулась калачиком на кровати. Мысль о незнакомых мужчинах, которые ходили мимо моей комнаты и могли видеть меня спящей, немного нервировала меня.
— Эби, — раздался знакомый голос, как только я закрыла глаза. — Эби, ты здесь?
— Доктор Саймон?
Я чувствовала настойчивость в его голосе, но я была в полной темноте, и как бы я ни старалась, темнота не рассеивалась.
— Эби, Боже праведный.
Последовал глубокий вздох.