Ответ был мне известен, но я все равно спросила, ведь это он начал тему. Может, он хотел поговорить. Может, нам это нужно.
— Да.
— Почему?
— Я не могу описать это словами. — Его голос был спокойным, лицо каменным, но я знала, каким бесполезным он чувствовал себя под этой маской, каким неправильным и испорченным считал себя. Ною казалось, что он несет ответственность за всех, и его мучило то, что он не спас меня.
Я не знала, что сказать, потому спросила:
— Ты думаешь о своем отце?
Его челюсть напряглась; единственный знак, что он меня услышал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ответил:
— Я никогда туда не вернусь.
— В Майами?
— Где бы он ни был, туда я не поеду. Для меня он мертв.
Интересно, говорит ли он правду. Как бы это ни было эгоистично, я надеялась, что да.
Мне вспомнилось, как обращался с ним отец. Дэвид Шоу виновен во многих преступлениях, и его отношение к сыну — одно из них. Однажды он за них поплатится — я об этом позабочусь. Он будет наказан по заслугам. Я не дам ему причинить вред кому-либо еще.
Но одного взгляда на Ноя было достаточно, чтобы понять: сейчас не время упоминать о нем.
— А как же твоя сестра? И Рут?
Он слепо уставился на противоположную стену.
— Наверное, что-нибудь придумаю.
— И чем ты будешь заниматься, если не вернешься домой?
Он ничего не ответил, просто пожал плечами. У меня было плохое предчувствие по поводу этого разговора, и я решила сменить тему. Просто из страха.
— Что думаешь насчет письма?
— Я устал.
Не такого ответа я ждала.
Он закрылся от меня. Не мне его винить — у него было меньше времени, чем у нас, чтобы свыкнуться со всем происходящим, Ною тяжелее всех.
Раньше мы справлялись с проблемами сообща. До вчера. До «Горизонта».
Казалось, будто наша прежняя жизнь была в какой-то параллельной вселенной. В нас обоих что-то отсутствовало, и когда мы встретились, то дополнили друг друга. Но теперь все изменилось. Мы выскользнули из той вселенной, и прошлая жизнь была утеряна в процессе. Отныне мы незнакомцы. Между нами не было и метра, а казалось, словно тысячи миль.
Ной встал и поднял одеяло, пока я не заползла под него. Я ждала, что он приляжет за мной, обнимет за грудь и талию, переплетется со мной ногами. Но он не стал этого делать. Просто аккуратно укутал меня.
— Останься, — попросила я. Он замер на секунду, но затем лег рядом. — Ты мне снился, пока тебя не было.
На секунду его губы расплылись в улыбке.
— Это были хорошие сны?
— Да, — соврала я. — Хорошие.
Он закрыл глаза.
— Ной?
— Мара?
— Можно спросить?
— Что угодно.
— Правда?
— Мне нечего скрывать. От тебя секретов нет. — Он открыл глаза и посмотрел на меня. — Надеюсь, ты это знаешь.
Не знала. Раньше я никогда подобным не интересовалась, так как не думала, что нуждаюсь в ответе. Но теперь…
— Ты любишь меня?
Ной выдержал паузу, прежде чем ответить. Он заерзал на кровати и положил руку мне на щеку.
— Безумно, — ответил он, и я почувствовала, что это правда.
Но чувство ушло, когда он убрал руку.
— А ты любишь меня? — спросил Ной.
«Безнадежно»
— Безумно.
Он навис надо мной и поцеловал меня в лоб. Его длинные ресницы откидывали тень на щеки. Фраза «Ты нужен мне» сорвалась с моих губ, как только парень коснулся моей кожи.
Я никогда не говорила такого кому-либо прежде и не думала, что скажу сейчас, даже — нет, особенно — ему. Но это правда, и я хотела, чтобы он знал ее, что бы ни произошло дальше. Никто другой не мог и не станет делать со мной то, что делал Ной. Что делал в эту самую секунду.
— Я твой, — ответил он.
Но тогда почему он казался мне таким далеким?
71
НОЙ
Есть что-то изумительное в том, чтобы видеть, как мамины слова воплощаются в девушке рядом со мной. Даже во сне она выглядит как смертоносная богиня, железная королева. Мара какая угодно, только не спокойная — наоборот, она шелковистая серая туча, светящаяся с намеком на молнию. С ней мне не обрести покоя. Зато большей страсти мне не сыскать.
Она прижалась щекой мне к груди, а я начал обводить ее лопатки под одеялом. Так и представляю, как из ее кожи прорезаются крылья и разворачиваются вокруг нас, окутывая меня в бархатную тьму прежде, чем я закрою глаза.
Но мой сон беспокойный, мне постоянно снится, что я падаю. Просыпаюсь лишь с обрывками воспоминаний; как Мара наклоняется, чтобы понюхать цветок, и тот умирает от ее вздоха. Как она ходит босиком по снегу, и тот окрашивается в кроваво-красный под ее ногами.