Я ухмыляюсь и краем глаза улавливаю наши отражения в темном стекле офисного здания. Еще совсем недавно я бы умерла от смеха с шуток Джейми. Но то, через что нам пришлось пройти, заставило нас повзрослеть как минимум лет на десять. Люди, которые нас не знали, все еще видели бы в нас подростков, и посмотри они на наши фотографии «до» и «после», то не заметили бы разницы. Но я ее вижу. Наши улыбки натянутые, ухмылки и шутки полны горечи. Вот, что отличало нас от толпы. Наша жизнь была труднее. Мы были научены горьким опытом. Но это не мешало нам смеяться. Либо это, либо мы сдадимся.
А я ни за что не сдамся. Я совершала ужасные поступки, о которых жалела и которыми гордилась. Меня не нужно исправлять. Или спасать. Я просто должна двигаться дальше.
Мы переходим через улицу в парк, на наши головы падает снегопад лепестков. Небо голубое и безоблачное — идеальный весенний денек. Он как сон: светлый, прекрасный и счастливый — такие мне никогда не снятся.
— Какая неожиданная встреча, — говорит Ной. Он стоит за нашими спинами в узких черных джинсах и выцветшей темной футболке. Его волосы чистые и небрежно уложенные. На его пальцах покачивается кулек из магазина.
Я осматриваю его прищуренными глазами.
— Как долго ты за нами шел?
— Вечность.
Я касаюсь указательным пальцем губ.
— Странно, но твоя футболка сухая и совсем не пахнет.
Джейми хлопает в ладоши.
— Что ж, пора мне удаляться! — целует меня в щеку. — Я собираюсь проститься с моей прославленной кузиной, по совместительству вашим прославленным юристом.
— Передай ей привет.
— Непременно.
— И от меня тоже, — вставляет Ной, но Джейми уже уходит. Он поднимает руку и тычет средним пальцем через плечо. Губы Ноя расплываются в улыбке.
— Так где ты был?
Он прячет кулек себе за спину.
— О, проститутки, наркотики, все как обычно.
— И за что я тебя люблю?
— За подарки, — Ной театрально достает какой-то предмет из кулька. Это оказывается альбом.
Мое ледяное сердце понемногу тает.
— Ной.
— Старый был малость жутковат, — говорит он, улыбаясь уголками губ. — Я подумал, что тебе не помешает начать все с чистого листа.
Я встаю на носочки, чтобы поцеловать его.
— Подожди, — бормочет он у моих губ. — Ты еще не видела самого лучшего.
— Есть еще?
Он берет меня за руку и тянет к лавочке. Берет альбом подмышку и опускает меня вниз за плечи.
— Закрой глаза. — Я повинуюсь. Слышу, как он переворачивает страницы. — Хорошо. Открывай.
Я смотрю на рисунок, если его вообще можно так назвать. Но что на нем изображено — понятия не имею.
— Мне захотелось его опробовать, потому я нарисовал твой портрет.
— О! — Вот черт. — Это… очень особенный подарок, Ной. Спасибо.
Он закусывает губу.
— М-м-м.
— Стой, — я переворачиваю альбом горизонтально. — Почему у меня хвост?
Он опускает голову.
— Это рука вообще-то.
— Почему она растет у меня из задницы?
Он закрывает рисунок.
— Веди себя прилично.
— Или что, отшлепаешь меня?
Ной наклоняется. Касается губами моего уха, а небритой кожей — моей щеки.
— Это будет наградой, дорогая. А не наказанием.
Мое сердце выпрыгивает из груди. Как всегда.
— Кстати, — тихо говорю я. — Мне не хватало тебя этим утром.
— Придется найти способ возместить тебе это. Ты собрала вещи?
— Еще есть время, — я не желаю пока уходить.
Ной догадывается, о чем я думаю. Переплетает наши пальцы.
— Мы вернемся.
Это правда. Я чувствовала. Я ложусь рядом с Ноем, кладя голову ему на колени и задирая ноги на спинку лавочки. Вокруг нас роятся люди, но ощущение, словно мы одни в море бьющихся сердец и дышащих легких. Я наблюдаю, как из люка на противоположной стороне улицы поднимается дым, едва не складываясь в слова: «добро пожаловать домой». Здесь мы никто. Обычная молодая пара, держащаяся за руки в Нью-Йорке.
Я наклоняюсь и достаю книгу из сумки, пока Ной играется с моими волосами. Это учебник для SATа. Не то. Кладу ее на место и нахожу то, что искала — свеженький роман о подростках со сверхспособностями. Можете называть это моим исследованием.
— Что за книга?
Показываю Ною обложку, затем переворачиваю на последнюю страницу.
— Погоди… ты… Мара Дайер, ты что, начинаешь читать с конца?
— Да.
— Какая ты интересная.
— Я странная, — говорю я, не отвлекаясь от книги. — Большая разница.