— Потому что он считает тебя ценным вложением. Такой ты и станешь, когда отправишься к нему.
Я обдумала его слова.
— И когда это случится?
— Когда ты станешь, — ответил он.
— Стану кем?
— Собой.
«Тогда кто же я сейчас?» — подумалось мне.
5
Проснувшись, первым делом я заметила, что была вся в крови.
Затем то, что меня это не особо беспокоило, хотя должно бы.
У меня не было желания кричать или говорить, молить о помощи или хотя бы спросить, где я нахожусь. Эти инстинкты пропали, и я спокойно провела влажными пальцами по кафельной стене, пытаясь нащупать выключатель. Даже вставать не пришлось. Надо мной одна за другой вспыхнули четыре лампочки, освещая мертвое тело всего в паре шагов от меня.
Сперва я обдумала факты: мужчина, плотный. Лежал лицом в большой луже крови, растекшейся под ним. Кончики вьющихся черных волос намокли. В его руке что-то лежало.
Флуоресцентные лампы белой комнаты замигали, загудели, зажужжали. Я подвинулась, чтобы лучше рассмотреть тело. Его глаза были закрыты. В самом деле, можно было подумать, что он спит, если бы не кровь. Ее было так много. И у одной из рук она вырисовывалась в странную картину.
Нет, не картину. В слова.
ПРОСЛУШАЙ МЕНЯ.
Я скользнула взглядом по руке. Кулак мужчины был сжат вокруг небольшого кассетного проигрывателя. Я разжала пальцы — все еще теплые — и нажала кнопку.
— Внимательно слушаешь, Мара?
Я знала этот голос. Но не могла поверить, что слышала его.
— Ной жив, — сказал Джуд.
Теперь я точно внимательно слушала.
— И у тебя мало времени. Ты, наверное, узнаешь в этом мертвом теле на полу Вэйна Флауэрса. Это я его убил, если тебя это интересует. Хорошая новость: он один из двух, кто обладает доступом в кабинет Кэллс — вторая она сама. Плохие новости: чтобы завладеть доступом и выйти из этой комнаты, тебе нужно вырезать его левый глаз.
Что это такое? Уловка? Ловушка?
— Я бы сделал это за тебя, но не успел. Я подменил шприц, который они вкололи тебе перед спинномозговой пункцией. Вот почему ты… среагировала… когда они осматривали тебя. Выглядело стремно, кстати говоря. Ну да ладно. Над дверью в ее офис, в правом верхнем углу, находится сканер сетчатки глаза, прямо как здесь. Все двери в этом здании закрываются автоматически. Когда достанешь глаз, подними его на пару сантиметров выше своего — Вэйн был выше тебя. Камеры тоже есть — они повсюду; ничего не поделаешь, она увидит тебя в любой точке. Кроме этой комнаты. Отсюда нет ни единой записи. Потому я и усыпил тебя перед тем, как вы сюда пришли. Проскользнул внутрь, пока Вэйн не ушел. Я бы и тебя забрал, но ты меня к себе не подпускала. Как бы там ни было, когда окажешься в кабинете Кэллс, дверь за тобой закроется. Можешь открыть ее с помощью пресловутого глаза. В ее офисе должно быть все, что ты ищешь. Твое личное дело — настоящее, а не тот сфальсифицированный бред, который они используют, чтобы прикрыть свои задницы. Папки твоих друзей — они тоже тут, кстати говоря, я помогаю им сбежать, пока ты это слушаешь. Когда кассета закончится, иди в кабинет Кэллс, бери, что тебе нужно, и убирайся отсюда. На карте показано, как выбраться с острова. Доктора либо уже не будет, либо… я… мне… пришлось ее отпустить. Прости. Но тебе должно хватить времени, чтобы сбежать, прежде чем она сможет вручную включить охранную систему. Я освобожу твоих друзей. Ной будет тебя ждать.
Он громко закашлял.
— Еще, я оставил тебе свои часы. Они в другой руке Вэйна. Забери их перед… перед уходом. И да, я понимаю, что у тебя нет причин мне доверять. Я совершал… не могу об этом говорить. Безумные поступки, — снова раздался кашель. Он был глубоким, с мокротами, а дыхание парня участилось, когда тот вновь заговорил: — Не могу это обсуждать. Не знаю, сколько я таким пробуду, пробуду собой, и я ли это вообще, ну да не важно. С тем же успехом могу… хочу сказать… я не стану извиняться… «прости» ничего не значит, когда ты не можешь пообещать, что не повторишь ошибку, а я не могу дать тебе такое обещание. Просто… просто оставлю тебя в покое. Клянусь.
Кассета закончилась. Я молчала. Пялилась на проигрыватель с открытым ртом и боялась пошевелиться.
— Кстати, прости за сообщение кровью, — я вздрогнула при звуке голоса Джуда на кассете. — Больше писать было нечем.
Затем проигрыватель выключился окончательно.
Может, я просто была в шоке, но я не паниковала, не кричала, не дрожала и даже не боялась. В голове крутились два слова, повторяемые снова и снова, снова и снова. «Ной жив».