– Маргарита тоже купила хорошую квартиру и еще салон красоты. Оно и понятно: женщина! А вот младший братец свои деньги, похоже, просто прожигает. Этот приобрел скромную «однушку», не работает, зато ходит по подпольным казино, по частным квартирам, где собираются картежники, а также играет в тотализатор, автоматы и тому подобное. Вокруг него тут же появились сомнительные друзья, которых он водит в пивбары, ночные клубы, рестораны…
– Похоже, он понятия не имеет, что такое выгодно вложить средства, – предположила я.
Федор кивнул:
– Этот из всех троих, мне кажется, самый недалекий. Он не понимает, что деньги когда-нибудь закончатся и он тут же останется без своих друзей. Или он надеется выиграть большую кучу бабок.
– Никакой кучи на всю жизнь все равно не хватит. Тем более такому моту.
– Это верно, – согласился Федор, – но Артур этого не понимает.
– И в этом его беда. Итак, что мы имеем? – подытожила я. – Троих теперь уже не бедных молодых людей, которые распрекрасно живут на дедушкины деньги, и, что характерно, совесть их не мучает. Возможно, они даже не знают о его смерти.
– Или не хотят знать.
– Тогда, считаю, стоит им рассказать, что случилось с человеком, которого они так бессовестно обобрали.
– Можно, – кивнул Федор, – хотя не думаю, что это что-то даст. Если бы они имели хоть каплю совести или порядочности, они не обобрали бы родного деда и не выгнали бы его из своих домов на улицу. Нет, Полина, вы как хотите, а я считаю их виновными в смерти Арсения Аникеевича. И заметьте, они знали, что делали. Время выбрали такое, когда на человека сразу две беды свалилось: сначала сын и сноха умерли в Африке, черт бы ее побрал со всеми вирусами и бациллами!.. Потом эти разборки в институте… Мне доводилось слышать об академике Стоянове. Говорят, крутой жесткий мужик: если кто-то не согласен с его научными взглядами – сожрет с дерь… в общем, с потрохами и не подавится! Арсений Аникеевич еще не отошел от горя, а тут этот людоед на него насел, причем так насел, что академик не выдержал и даже бросил науку. Не думаю, что это далось ему легко. Скорее всего, он почувствовал, что у него нет сил бороться. И вот представьте: человек, сломленный жестокими ударами судьбы, получает еще один не менее жестокий удар: его начинают донимать собственные внуки, в которых он, скорее всего, видел свою единственную надежду и утешение в старости… И вы хотите, чтобы я простил им такое?! Никогда и ни за что! Есть вещи, которые прощать нельзя, просто нельзя, и все!
Федор даже покраснел от негодования.
– Я и не спорю, – сказала я спокойно, – я такое тоже не простила бы. Ну что ж, тогда давайте думать, как будем разбираться с вашими родственничками.
– А что тут думать? Надо отобрать у них деньги Арсения Аникеевича. Сделать их нищими, как они сделали нищим своего деда.
– Согласна. А кому отдать? – спросила я и внимательно посмотрела на Федора. Если он сейчас скажет, что он – единственный наследник академика…
– Не знаю, кому. Может, детскому дому или какому-нибудь онкологическому центру. А может, дому престарелых или институту на развитие науки. Мне, Полина, честно говоря, все равно. Но оставлять им…
– Хорошо, я вас поняла. Ну что ж, тогда познакомимся для начала со старшим братом?
– И как вы предлагаете это сделать?
– Давайте сначала перейдем на «ты», так проще и удобнее. Раз уж будем работать вместе…
– Согласен. Так как вы… ты хочешь познакомиться со старшим братом?
– А ты, Федор, знаешь, где находится его станция технического обслуживания?
– Разумеется. На Пятой Парковой, сразу за магазином «Запчасти». Там еще напротив старинный двухэтажный дом постройки девятнадцатого века…
– Поняла. Как-то раз я там даже колесо меняла… Но это было давно. Значит, поступим так. Я поеду туда отремонтировать что-нибудь в своей машине. Скажем, у меня барахлит коробка передач.
– И?…
– И познакомлюсь заодно с Артемом… Как его, кстати, по батюшке?
– Гордеевич.
– Полянов Артем Гордеевич. Ну вот и познакомимся. И сколько же Артему Гордеевичу лет?
– Двадцать четыре.
К этому времени мы уже выпили кофе, съели по пирожному и вышли из кафе на улицу.
– Так, ты познакомишься, а дальше? – спросил Федор.
– А дальше будет видно. Кстати, он знает тебя в лицо?
– Когда мы виделись в последний раз, он был почти ребенком. Нет, думаю, вряд ли он меня помнит.
– Это хорошо: значит, ты тоже можешь контактировать с ним.
– Слушай, Полина, а что, если просто похитить его, держать в каком-нибудь загородном домишке, измываться над ним и морить голодом до тех пор, пока он не подпишет документы, по которым он типа продает все свое имущество…