— ВЗОРВАТЬ ЭТО ДЕРЬМО К ЧЕРТУ! — проорал я, и фильм закончился под шелест аплодисментов.
Мы вышли из зала и оказались в баре вместе с Блэкманом, Бенджи, и в окружении толпы. Мы сидели за столиком, и Сара настоятельно советовала мне заткнуться. Почему-то, стараясь быть учтивым, я оскорбил официанта. Люди утомляют меня, они постоянно оскорбляются; если ты говоришь не то, чего бы они хотели слышать, они воспринимают это как оскорбление.
Все время, пока мы сидели в баре, они бухтели про фильм. Я попробовал сменить тему, заводил разговор о лошадях, боксерских матчах, по они упорно возвращались к картине, им не хотелось признаться в провале, потому что это означало признать собственное поражение. Вот так.
Следующее, что я помню: мы с Сарой мчимся по незнакомому шоссе — мы заблудились. Я понятия не имел, что это было за шоссе. Но у нас еще оставались вино и сигареты. Пошел дождь. Видимость была плохой, но не настолько, чтобы я не заметил в зеркале заднего вида мигание красных огоньков. Я прижался к обочине.
Меня подвел тест на алкоголь, и следующее, что я помню, это — мои руки оказались за спиной, и на них позвякивали наручники. Меня выдернули из машины на дорогу. Наручники терзали запястья. Дождь хлестал нещадно. Вода стекала по спине в трусы. Копов было штук пять или шесть, в желтых дождевиках, у двоих были мощные фонарики. Они пытались разговаривать с Сарой, которая тоже лыка не вязала.
— ЭЙ! — орал я им из-под дождя. — Я ВЕЛИЧАЙШИЙ ПИСАТЕЛЬ ДВАДЦАТОГО СТОЛЕТИЯ! ЭТО ГАК ВЫ ОБХОДИТЕСЬ С БЕССМЕРТНЫМИ?
Один из копов подошел ко мне и наставил на меня свой фонарик.
— Это ты-то писатель? И что ты пишешь?
— Пошлые рассказы. Меня ждет Нобелевская премия.
Нас с Сарой затолкали на заднее сиденье полицейской машины. Один из копов повел мою машину.
— Ужас, — шептала Сара, — что с нами будет?
Она еще не имела дел с полицией, в отличие от меня.
— Все будет нормально, — успокаивал я ее.
Потом, и это очень странно, я отключился. Когда очнулся, наручников не было. Мы с Сарой сидели в моей машине. Машина стояла перед полицейским участком. Где? Понятия не имею.
— Сара, а где копы?
— Не знаю.
Я пощупал замок зажигания. Ключей не было.
— Сара, у тебя есть ключи?
— Нет. Они и мои забрали.
Я ничего не понимал.
— Может, нам дали передышку, — предположил я. — Наверное, они оставили нас здесь, чтобы мы протрезвели.
— Похоже, так, — согласилась Сара.
— Хуйня какая.
У меня были запасные ключи. Я всегда носил их в заднем кармашке брюк — запасные ключи на экстренный случай. Только бы они оказались на месте. Я полез в задний карман, там было мокро и там были ключи!
— Мы спасены, — объявил я, — мы валим отсюда!
— Нет-нет! Я не хочу, чтобы ты ехал в таком состоянии! Ты убьешь нас!
Она капризничала, это копы так на нее подействовали.
Я вставил ключи в замок зажигания и запустил двигатель. Боже, я воскрес!
— Нет-нет! Не надо! — вопила Сара.
— Уф, эти ребята будут очень удивлены! — ухмыльнулся я и выехал со стоянки на дорогу.
Вскоре я обнаружил выезд на шоссе, свернул, и мы снова покатили черт знает куда.
— Ты едешь слишком быстро! — визжала Сара.
— Пустяки, — отвечал я.
— Слишком быстро! Слишком быстро!
И тут я услышал истошный ужасающий вопль. Сара набросилась на меня и принялась драть ногтями мне морду. Я не мог защититься. По-прежнему лил дождь, и я должен был крепко держать руль. Вдоволь поизмывавшись над моей физиономией, она успокоилась. Мы ехали дальше. Наконец я стал кое-что узнавать, мы двигались в нужном направлении. Мало того, мы были почти у цели. Совсем скоро мы припарковались у нашего дома. Опять помогли запасные ключи, с их помощью я открыл бардачок и откопал там ключи от входной двери. Как только мы оказались в доме, Сара тут же завалилась спать. Я сидел на ступеньках, приложив влажное полотенце к лицу, и упивался совершенным бегством…
На следующей день, порывшись в телефонной книге, я записался на укол от столбняка. В просторном холле было битком от пьяных и покалеченных моряков. Это был травмпункт торгового флота. Девица протянула мне пространную анкету. Я вернул ее обратно.
— Вы не моряк? — удивилась она.
— А как это вы догадались?
— Ну вот, она оскорбилась. Опять я сделал это.
Меня завели в маленькую комнатку, и я просидел там 30 минут. Затем пришла сестра и сделала мне укол.
— Это вас женщина поранила, так ведь? — спросила она.