Том и Макс повернули на юг и двинулись в сторону района ночлежек.
В ту ночь они были самыми шикарно одетыми бомжами во всей ночлежке. Макс еще спер часы, и они светились на его руке в темноте. Ночь только начиналась. Они не успели вытянуться на своих койках, как комната наполнилась храпом.
Ночлежка снова была битком, несмотря на массовые аресты в полдень. Бродяг больше чем достаточно, чтобы заполнить любое количество вакансий.
Том вытянул пару сигар, одну протянул Максу. Некоторое время молча курили. Затем Том заговорил:
— Слышь, Макс…
— Че?
— Это было не так, как я себе представлял.
— Да я знаю. Успокойся.
Храп и сопения постепенно нарастали. Том извлек из-под подушки квинту вина, откупорил, приложился.
— Макс?
— Че?
— Хлопнешь?
— Конечно.
Том передал бутылку. Макс приложился, вернул обратно.
— Спасибо.
Том сунул бутылку под подушку. Это был мускат.
Ограбление
Это была одна из дальних комнат на втором этаже. Я обо что-то споткнулся — думаю, о скамеечку для ног. Пытаясь сохранить равновесие, я отступил и с грохотом врезался в стол, но устоял.
— Ну, правильно, — зашипел Гарри, — давай, разбуди весь этот блядский дом с потрохами.
— Послушай, — запротестовал я, — что мы здесь делаем?
— Не дери глотку, мудило!
— Гарри, ты когда-нибудь прекратишь поносить меня?
— А ты чего — лингвист, еби меня в душу? Мы здесь по причине недостатка наличных и драгоценностей.
Мне это не нравилось. Слишком смахивало на полную шизу. Гарри был психом; он не вылезал из дурдома. Три четверти своей сознательной жизни он провел за решеткой. Он втравил меня в это дерьмо. Я не оказал должного сопротивления.
— Блядская страна, — сказал Гарри, — слишком много здесь богатых живоглотов, которые поимели все на халяву.
Теперь он на что-то наткнулся.
— Черт! — прорычал Гарри.
— Эй? Что там такое? — послышался мужской голос сверху.
— У нас проблемы, — прошептал я и почувствовал, как из подмышек побежал пот.
— Нет, — сказал Гарри, — это у него проблемы.
— Эй, — кричал мужчина сверху, — кто там внизу?
— Пошли, — махнул мне Гарри, и стал подниматься вверх по лестнице.
Я последовал за ним. Наверху был коридор, в одной из боковых комнат горел свет. Гарри двигался быстро и бесшумно. Мы ворвались в комнату — сначала он, за ним я. Это оказалась спальня. На раздельных кроватях лежали мужчина и женщина. Гарри наставил свой «Магнум 38» на мужика.
— Ну вот что, приятель, если не хочешь остаться без яиц, веди себя тихо. Я не шучу.
Мужику было около 45 — сильное и властное лицо. Было видно, что он отрабатывал это устойчивое выражение долгие годы. Жене его было лет 25 — блондинка с длинными волосами, по-настоящему красива, как девушка с рекламы.
— Убирайтесь к черту из моего дома! — приказал мужчина.
— Слышь, — обратился ко мне Гарри, — ты знаешь, кто это?
— Нет.
— Это же Том Максон, знаменитый телеведущий 17–го канала. Привет, Том.
— Вон! Сейчас же вон! — завопил Максон и схватил трубку телефона. — Оператор…
Гарри остановил его ударом в висок рукояткой своего «38». Максон рухнул на кровать, а Гарри повесил трубку на рычаг.
— Ублюдки! Вы же ранили его! — закричала блондинка. — Дешевые, трусливые негодяи!
На ней было светло-зеленое неглиже. Гарри подошел, разорвал бретельку, запустил руку под неглиже и вытянул грудь.
— Вкусная, правда? — снова обратился он ко мне и влепил блондинке пощечину, со всей силы. — Обращайся ко мне с почтением, шлюха!
Потом Гарри вернулся к Максону и усадил его.
— Теперь ты: я же сказал, что не шучу.
Том очухался и пробормотал:
— У тебя есть оружие, но это все, что ты имеешь.
— Дурак, это все, что мне нужно. Так что сейчас ты и твоя шлюха окажете мне небольшую услугу, или будет еще хуже.
— Ты дешевка! — ответил Максон.
— Что ж, продолжай, и ты увидишь, — сказал Гарри.
— Ты думаешь, я испугаюсь двух дешевых проходимцев?
— Боюсь, что тебе придется это сделать.
— Это твой подельник? Кто он?
— Никто. Он делает то, что я ему говорю.
— Как это?
— А вот так: Эдди, поцелуй блондинку.
— Послушай, оставь мою жену в покое!
— А если она заорет, я всажу тебе пулю в кишки. Я не шучу. Давай, Эдди, действуй.
Блондинка придерживала рукой разорванную бретельку.