— Я тебя ещё раз предупреждаю! Считай это моим прямым приказом. Я надеюсь, что ты вспомнишь о своей чести и выполнишь его. Этот вопрос уже обсуждался со Стивеном Хакетом, так что имей в виду — землянин все знает и на моей стороне. Даже не пытайся их спасти.
Рэнс встал с гордо поднятой головой.
— Именно об этом я и говорил. Безжалостные расчеты: десять тысяч здесь погибнут, чтобы миллионы там смогли жить. Я не ожидал от тебя, что ты будешь вести себя как машина, Катон.
— А вот я не ожидал от тебя, что ты будешь так переживать об эскадре, на борту одного из кораблей которой находится твой единственный уцелевший родственник!
— А вот это ты зря сказал! — взорвался Рэнс. — Как ты смеешь обвинять меня в нечто подобном?
— Так все, этот разговор не имеет смысла! — Тракат ударил кулаком по столу, повышая голос. — Если я услышу от тебя еще хоть одно слово, то в завтрашнем бою 27-ым флотом Иерархии будет командовать другой офицер!
Рэнс задрожал, от возмущения он потерял дар речи. Внезапно послышался сигнал срочного вызова. Тракат нажал кнопку коммуникатора и поднес наушник к уху.
— Да, я понял. Передать всем кораблям приказ о радиомолчании, разрешено использовать только квантовые передатчики, режим безопасности максимальный, — он выключил коммуникатор. — Похоже, они начинают нервничать. Восемь фрегатов гетов только что появились у ретранслятора, который ведет в Тесла Вин Тар. За ними засечены множественные прыжковые следы.
— Началось, — отозвался Рэнс. — Через несколько часов основной флот гетов выйдет со сверхсвета у ретранслятора.
— Возвращайся на свой флагман, Септимус, — Тракат поколебался на секунду. — Из уважения к нашей дружбе, я обещаю, что забуду все, что ты наговорил сегодня.
— Мне никогда не нужны были подачки, я ничего не забуду, — холодно произнес Рэнс.
Два турианца смотрели друг на друга в упор.
— Святые Духи, возвращайся на «Решительного»! Я не хочу даже думать, что тобой руководят крамольные соображения. Я не хотел тебе говорить, тем более, именно сейчас, но на Палавене не все настроены дружелюбно по отношению к тебе. Поэтому я настоятельно рекомендую выбросить из головы свои спасательные планы.
Рэнс отсалютовал и повернулся к двери.
— Септимус?
Рэнс замер у самой двери и повернулся вполоборота.
— Эх, Септимус! — с болью сказал Тракат. — Мы же давние друзья. Сорок восемь лет уже прошло, как мы впервые встретились в военной школе на Палавене. Ты помнишь ту вечеринку, которую я организовал, на которой ты познакомился с Сайлис? Завтра мы можем погибнуть, но я не хочу расставаться с тобой вот так, во имя нашей дружбы.
Рэнс вернулся и ударил кулаком себя в грудь.
— Удачи, Катон. Видит Инвиктус, мы нуждаемся в ней.
— Боишься?
— Нет, — со вздохом ответила она, устраиваясь уютнее рядом с ним.
«Духи, похоже, что не только в Иерархии военные строго соблюдают мораль, хотя это можно делать каким-нибудь другим способом, — уже не в первый раз с досадой подумал Карт, — какой смысл устанавливать на кораблях койки, где тесно даже одному. Лежать на них вдвоем — это вообще сплошное мучение».
Однажды он услышал, как земляне шутили по этому поводу. Что как только попадешь в Верховное Командование, то сможешь получить по своему статусу такую широкую кровать, что на ней могли бы поместиться все те, с кем ты переспал, пока продвигался по карьерной лестнице. Он не мог не смеяться каждый раз, когда слышал эту шутку.
— Мне только жаль, что все это заканчивается.
— Мы понимали, что это ненадолго, — тихо ответил Карт.
— Так, как сегодня, не было никогда, мой друг. Ни в школе, ни потом.
Карт почувствовал ощутимое чувство потери и тоску. Только сейчас у него появилось устойчивое ощущение, что, вероятнее всего, он не увидит завтрашнего дня.
И это было очень странно, чувство было совершенно новым. Он не понимал этого раньше. Он уйдет, а галактика продолжит существовать? Кое-кто останется из тех, кто его знал. Они будут вспоминать его, горестно качая головами, и произносить клишированные фразы о геройском поступке Карта Валериана».
И очень скоро он уйдет из их памяти, уступая место новым впечатлениям. Будут лишь обрывочные воспоминания о некоторых моментах, связанных с ним, иногда грустных, но чаще всего забавных. Кто-то искренне будет его вспоминать, кто-то нет.
А еще он отчаянно, очень страстно хотел, чтобы выжила Кайра. При мысли, что она могла погибнуть при штурме, он мрачнел — а ведь эта вероятность у неё даже выше, чем у него.
И тогда после них вообще не останется ничего, только появится короткая заметка в сводке новостей Цитадели, и появится еще по одной могиле в одном из храмов на Палавене.
Карт внезапно ощутил влагу на своей груди и понял, что Кайра тоже думает об этом — она плакала без единого звука. Просто молчаливо плакала.
Не сдерживая себя, он крепко прижал её к себе, чувствуя биение её сердца. На огромном человеческом авианосце сейчас была необычная тишина, не было слышно случайных голосов, даже гул двигателей неестественно уменьшился, точно все — и люди, и корабль — переживали последние спокойные минуты перед боем, стремясь насладиться ими.
— Карт? — за дверью прозвучал негромкий, но настойчивый голос.
Он вздохнул и, наклонившись, поднял с пола свою форму.
— Так точно.
— Извините, ребята.
— Уже иду.
Выронив рубашку, он на мгновение снова прижался к Кайре.
— Генерал Орлов?
— А кого ты ещё ожидала? Он сам мне предложил оставшееся до последнего прыжка время провести с тобой. Обещал позвать, когда придет время возвращаться на «Детонатор».
Кайра обняла его и крепко прижала к себе. Он тоже обнял её, а потом нехотя встал и начал одеваться. Сел на стул, надевая ботинки, и поцеловал её в последний раз.
— Увидимся на той стороне, — прошептала она.
— Береги себя. Флот вас не подведет.
— А ты зря не рискуй.
Карт хотел улыбнуться, но мандибулы задрожали и обвисли, улыбка получилась натянутой.
— Я люблю тебя, Карт, — тихо произнесла она напоследок. — Я всегда любила и буду любить тебя.
И Карт Варелиан ушел, чтобы добраться до ангара и вернуться на «Детонатор». Кайра осталась одна, ожидая в наступившей тишине сигнала о начале последнего прыжка к планете Каралис.
ГЛАВА 9
— Экипажам всех кораблей, занять места по боевому расписанию.
Карт находился в БИЦ «Детонатора», разбирая тактическую ситуацию. Голос генерала Орлова в эфире звучал спокойно и немного возвышенно; хотя атмосфера была крайне напряжённой от того истерического возбуждения, которое охватывало турианцев от мысли, что они собрались провернуть в ближайшие часы.
— Всем подразделениям, мы приступаем! Удачи и доброй охоты! — закончив напутствие, командующий эскадрой отключился.
Карт внимательно следил, чтобы пилоты его боевой группы заняли свои места. Некоторые наталкивались друг на друга, но случалось это не из-за невнимательности, а больше всего от волнения перед неизвестным.
— Всему кораблю — полная боевая готовность!
Все отсеки турианского корабля были переведены на экономный режим освещения. Одновременно продолжали разноситься по палубам сигналы внутрикорабельной тревоги.
— Какова ситуация? — спросил Карт.
— На перехват идут около ста двадцати гетских истребителей и дюжина фрегатов.
— Принято.
Карт, отметившись в вахтенном журнале, отсалютовал знамени и ушёл к лифту, чтобы спуститься в ангар. Корабль и экипаж были готовы к бою, едва только они вышли со сверхсвета. Одно только смущало. После выхода со сверхсвета сопротивление им лишь оказали только три фрегата и два десятка истребителей. Сражение с ними закончилось прежде, чем кто-либо из пилотов обоих авианосцев успел взлететь. Дальнобойные лазеры «Ромула Августула» покончили с врагом быстрее, чем Карт смог опомниться. Таков был приказ командующего эскадрой, совершенно было очевидно, что это только разогрев перед основной битвой. И вот теперь, судя по всему, настал решающий момент.