— Чего понимать, коней она считала! Тимоха где?
— А хрен его знает, в тачанке нет! — Тучи закрыли небо, и стало совсем темно.
— В лодке смотрел?
— Зачем?
— Любовь и предательство на войне, Игнат, всегда рядом!
— Ты прав, гражданин начальник, к тому же война всегда насилие. Твой сучий ординарец рыб кормит за то, что изнасиловал меня, когда вы Тигино взяли. Холки лошадей гладила, потому что у наших «Т» выжжено, так и нашла вас. Ты же кузнец, сам сколько раз так животину мучил, а теперь людей, рожа бандитская! — Женщина с криком рванула фуфайку и выхватила из-за пояса гранату.
— Командир! — Неистово заорал Селиванов, сбив того под тачанку.
Григорий задыхался, но, упершись спиной в землю, приподнял мертвое тело своего заместителя, придавленного обломками колес и покореженным пулеметом. По полю в панике носились силуэты бойцов, пытаясь оседлать спутанных коней, те вставали на дыбы и истошно ржали. Наконец Усков с трудом выбрался из-под завала. Не слыша своего голоса и не чувствуя тела, дико заорал, выстрелив из нагана в воздух:
— Прекратить панику! Построение! — Разбитая голова кружилась, ноги подкашивались. Григорий рухнул на колени и начал рыгать через половину женского тела с вываленными внутренностями.
Ночь опустилась на тайгу. Медведев лично проверил караул, если таковым для военного человека можно было назвать двух мужиков с вилами на опушке леса и одного на самой высокой сосне, как на сторожевой вышке. Бывший комполка царской армии отчетливо себе представлял, что для большинства из этих людей скоро бой будет первым и последним в их жизни. Словно в подтверждение его слов над головой жутко прокричала сова, разорвав тишину. Легкий ветерок накатил запахи жареного мяса.
Темный силуэт в блеклом свете, исходящем откуда-то снизу, возился у ямы. «Вот так и рождались народные сказки и байки про лешего», — Николай улыбнулся и нырнул в шалаш, чтобы вздремнуть пару часов. До выступления и соединения с отрядом Ускова осталось два дня.
Старый Мансур всю ночь поддерживал угли в огромной яме и трепал дичь, напевая родные татарские песни о любви и свободе. За два года каторги он наконец-то был счастлив. В яме поменьше, рядом с пнем, на котором сидел старик, была замешана глина. Кругом шумел вековой лес, который можно было не трогать топором, а сделать из него слушателя мудрых речей Мансура. За ямой спали взрослые сыновья Аббель и Бабид, живые покуда и здоровые, хвала аллаху! Старый, безграмотный человек не понимал, за что он с сыновьями был сослан с башкирских степей в Сибирь, имея всего по три коня в каждый дом. Сегодня он не думал о тех страшных событиях, мурлыча бесконечную песню о том, что нет плохих и хороших людей, ибо всемилостивый аллах через каждого из нас посылает испытание другому. Мансур изредка бросал взгляды на большую группу земляков, которые спали вповалку прямо на земле. Старик был поваром в отряде командира Медведева, строгого, но справедливого, как их покойный мулла, которого красные утопили в колодце за то, что не давал взорвать мечеть. Мансур готовил для земляков еду. Ему надо было каждую птицу намазать черемшой, посолить, затем облепить глиной и бросить на угли.
Ночь начала уступать утренней поре разноголосицей птиц, крадущимися клубами тумана между стволами деревьев и свету, играющему разноцветной слюдой в капельках росы. Дежурный отряда начал бить в бубен к подъему. Вскоре к старику образовалась живая очередь. Люди омывали руками лица в вознесении молитвы к аллаху и получали жаркое. Одну птицу Мансур давал на четверых, порядок был строгий и неукоснительно соблюдался. Дичь второй день привозила конная разведка отряда Медведева. После завтрака строились, потом разбивались в шеренги и нападали друг на друга с кольями в рукопашной. Сам командир был учителем и наставником, и даже чемпион их села по национальной борьбе Куреш его сын Бабид и тот всегда проигрывал схватку Медведеву.
Но сегодня после завтрака они не сражались на палках, а изучали странную для Мансура машину с красивым названием «пулемет», которую привезли вчера вместе с провизией. Радости старика не было предела, это были конина и рис, бочонок растительного масла и настоящая морковь. Мансур так обрадовался, что не слышал, как Медведев хвалил Бабида за меткую стрельбу, которая прорубила целую просеку в молодом березняке.
Глава 12
В большом кабинете огромного монументального здания ОГПУ-НКВД на отстраиваемом новом проспекте Кирова в Томске шла обычная, повседневная работа, с той лишь разницей, что предчувствие реальной опасности витало в воздухе. Под портретами товарищей Сталина и Берия за столом председателя вновь реорганизованного органа по борьбе с врагами народа восседал сам Роберт Индрикович Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б).