– Да, я в это верю. Если это делается, чтобы выжить, чтобы защитить свою жизнь или жизнь другого человека.
– То есть только в целях самозащиты? – Ева пристально смотрела на Миру. – Это единственное, что оправдывает убийство?
– Я бы воздержалась от обобщений, Ева. Люди бывают разные, обстоятельства бывают разные.
– Раньше для меня все было как черное и белое, – тихо сказала Ева. – Закон или нарушение закона. – Она сжала кулаки и глубоко вздохнула. – А теперь… Мне надо рассказать вам о Марлене.
Мира слушала, не перебивая. Не задавала вопросов, не делала замечаний. Ева говорила двадцать минут. Она рассказала все подробно и, насколько могла, беспристрастно. Только факты, никаких личных мнений. Закончив, она поняла, что рассказ этот ее совершенно вымотал.
Они долго сидели молча. Щебетали птицы, журчал фонтан, по небу плыли облака.
– Потерять ребенка – и так ужасно потерять… – сказала наконец Мира. – Нет ничего страшнее. Я не могу сказать, что люди, которые это сделали, заслужили смерть. Но, Ева, как мать, как женщина, я могу сказать, что, если бы такое произошло с моей дочерью, для меня их смерть стала бы праздником. И я бы только благодарила того, кто это взял на себя.
– Я не знаю, почему защищаю Рорка. То ли действительно верю в то, что он поступил справедливо, то ли просто потому, что люблю его.
– А может быть, по обеим причинам? Вы все слишком усложняете, Ева.
– Усложняю? – Она горько усмехнулась и встала со скамьи. – Совершено три убийства, расследование которых я не могу вести как полагается! Потому что не хочу, чтобы мой муж угодил на всю жизнь за решетку. Я уже ввязала в это дело свою помощницу, детектива-компьютерщика, которого едва знаю, и теперь вот вас. Я лезу вон из кожи, чтобы спасти этого идиота Соммерсета от тюрьмы. И я же еще все усложняю!
– Я не говорю, что обстоятельства просты, но нет причины так мучиться. Не пытайтесь отделить эмоции от доводов рассудка – это невозможно, да и не нужно. Я знаю, вы никогда не позволите эмоциям захлестывать вас с головой. – Мира смахнула с юбки пылинку и добавила: – Что касается меня, то я бы посоветовала вам как можно скорее сделать официальный запрос и послать на психологическое обследование Соммерсета. Если возможно, прямо завтра. Я с ним поработаю и представлю отчет вам и майору Уитни. Если вы можете дать мне данные на убийцу – неважно, официальные или нет, – то его психологическим портретом я займусь немедленно.
– Но вы не имеете права пользоваться неофициальными сведениями…
– Ева! – рассмеялась Мира, и смех ее был легок и мелодичен. – Я не собираюсь прямо ссылаться на эти сведения, но я могу опираться на них – иначе я никудышный психолог. Можете мне поверить, вы получите его портрет, и, прошу прощения, он ни у кого не вызовет лишних вопросов.
– Мне это нужно срочно. Убийца не делает больших пауз между раундами.
– Я пришлю вам его, как только закончу. Не забывайте, точность всегда важнее быстроты. А теперь личный вопрос. Вы хотите, чтобы я поговорила с Рорком?
– С Рорком?
– Я же вижу, вы очень о нем беспокоитесь. Вам кажется, что он чересчур винит себя.
– Не уверена, что он согласится с вами поговорить. И даже не знаю, как он воспримет известие о том, что я вам все рассказала. А с чувствами своими он привык справляться. – Ева машинально покрутила на пальце обручальное кольцо. – Сейчас меня больше всего заботит проблема его личной безопасности. Я не могу предсказать, когда начнется последний раунд. Но знаю точно, что финал рассчитан на Рорка. – До сих пор Ева отгоняла от себя эти мысли, зная, что страх мешает ясности ума. – Пойдемте в дом, я вам дам все, что у меня есть, и мы договоримся с Соммерсетом о завтрашней встрече.
– Хорошо. – Мира встала и, к Евиному удивлению, взяла ее под руку. – И от чашечки чая я не откажусь.
– Простите, я об этом не подумала. Никудышная из меня хозяйка.
– Мы с вами не хозяйка и гостья, а просто друзья. О, посмотрите, это не Мэвис приехала со своим очаровательным великаном?
Ева посмотрела в сторону дома. Ну кто, кроме Мэвис Фристоун, мог будним вечером вырядиться в розовый кожаный костюм с зелеными перьями? Рядом с ней действительно стоял Леонардо – огромный и великолепный, в тунике бордового цвета. Ева, хоть и любила их обоих, печально вздохнула.
– Ну что мне прикажете делать?
– Я бы посоветовала вам расслабиться и немного отвлечься. – Мира улыбнулась и приветственно помахала рукой. – Во всяком случае, я именно так и поступлю.
– Ой, да от этого же воняет фальшью за километр! – Мэвис, громко цокая своими десятисантиметровыми каблуками, прошествовала к бару и налила себе вина. – Мы с Леонардо все узнали из новостей. Я бы раньше примчалась, только у меня сейчас такая запарка – вся эта суета перед записью…
– Она великолепна! – Сияющий Леонардо не сводил с нее влюбленных глаз.
– Ой, Леонардо! – Мэвис обхватила его за плечи. – Ты всегда так говоришь.
– Потому что это правда, голубка моя.
Она захихикала и повернулась к присутствующим. Перья у нее на плечах и груди колыхались, как живые.
– Короче, мы приехали оказать Соммерсету моральную поддержку.
– Уверена, что он это оценит. – Ева, поняв, что отступать некуда, налила вина и себе. – А вы, доктор Мира?
– Благодарю вас, я подожду чая. Мэвис, на вас костюм от Леонардо?
– А как же! Закачаешься, да? – Она закружилась по комнате, и ее кудряшки, на сей раз бледно-лилового цвета, подпрыгивали в такт ее движениям. – Вы бы видели, какие обалденные плащи будут в его весенней коллекции. У него скоро показ в Милане.