– Я могу получить официальную информацию о родственниках убитых, – сказала Ева, – но этого недостаточно. Мне нужна ваша помощь. Нужен взгляд профессионала, который знает здешних людей, знает их образ жизни, их поведение. Короче говоря, мне нужен проработанный список возможных подозреваемых.
– У вас есть психологический портрет преступника?
– Да.
– Тогда – за дело, – кивнула Фаррел.
– Большинство – профессиональные преступники, – таков был комментарий Фаррел. Они сидели в ее кабинете у большого компьютера. – Вот, посмотрите. Это Райан. Я сама пять лет назад его арестовывала. Разбой и вооруженное нападение. Он способен на многое, но это скорее исполнитель, а не лидер. Полгода назад он вышел на свободу, но вряд ли надолго. Он не подходит под составленный портрет.
Ева раскладывала на столе фотографии – предполагаемые жертвы в одну сторону, возможные преступники – в другую. Фото Райана она убрала.
– Майкл О'Малли. В ночь убийства Конроя он был задержан за вождение в пьяном виде. У него вообще проблемы с алкоголем. – Фаррел просмотрела его дело. – Нарушение порядка, пьянство, скандалы… К тому же бьет жену. Очаровательный человек!
– Я помню, он поколачивал даже свою девушку, – вставил Рорк. – Кажется, ее звали Анни.
– Анни Мерфи. Она вышла за него замуж, и он до сих пор ее бьет, – вздохнула Фаррел.
– Хулиган, но не убийца. – Ева отложила и его фото. – А как насчет третьего номера?
– А вот этот – возможно. Я когда-то имела дело с Джеми Роуэном, он далеко не глуп, весьма сообразителен. Его мать из богатой семьи, он получил хорошее образование. Имеет вкус к красивой жизни.
– Да и сам красавчик, сукин сын, – заметила Ева.
– О, да! И вполне осознает свои преимущества. Занимается игорным бизнесом, и к тем, кто не торопится платить долги, присылает своих костоправов. В прошлом году мы допрашивали Роуэна по делу об убийстве: один из его людей прикончил человека. Но доказать ничего не смогли.
– А сам он кому-нибудь позвоночник перебивал?
– Таких данных у нас нет.
– Пожалуй, мы его оставим, но мне кажется, он чересчур хладнокровен. Может только приказы отдавать. Ты его знал, Рорк?
– Как-то однажды вышиб ему пару зубов, – улыбнулся Рорк и закурил. – Нам было лет по двенадцать. Он пытался меня побороть. Не вышло.
– Это последняя тройка из предполагаемых подозреваемых. Так, сколько у нас теперь осталось? – Фаррел пересчитала фотографии. – Ровно двенадцать. Я склоняюсь к Роуэну или Черному Рили. Самые сообразительные из всех.
– Значит, они пойдут в начало списка. Но дело здесь не только в уме, – сказала Ева. – Важен характер, умение терпеть и ждать, а главное – его религиозные убеждения.
– А что, он ревностный католик? Впрочем, все эти – тоже католики. Большинство из них обязательно ходят к воскресной мессе, правда, в субботу вечером творят, что хотят.
– Я плохо разбираюсь в религии, но однажды он послал нам кадры с заупокойной мессой. А на месте преступления он оставляет мраморные статуэтки Девы Марии. – Ева сунула руку в карман и вытащила талисман. – Это тоже для него значимая вещица.
– Мне такие попадались, – оживились Фаррел. – У нас есть художница, которая так подписывает свои картины: изображает четырехлистник. Считается, что он приносит удачу. – Фаррел перевернула медальон, нахмурилась. – И христианский символ. Рыба. Да, этот человек безусловно ирландец. Молится богу и надеется на удачу.
Ева сунула медальон обратно в карман.
– Как вы думаете, удастся ли нам вытащить эту дюжину на допрос?
– Эти типы, если их не дергают хотя бы раз в месяц, обижаются и думают, что о них забыли, – усмехнулась Фаррел. – Если хотите, пойдите перекусите, а мы пока начнем их всех собирать.
– Благодарю вас. Вы позволите мне присутствовать при допросах?
– Присутствовать – да, но не участвовать, лейтенант.
– Что ж, это справедливо.
Фаррел обернулась к Рорку:
– Но гражданским лицам я и этого позволить не тогу. Думаю, вы проведете день с большей пользой, если встретитесь со своими старыми друзьями, угостите их кружечкой-другой пива.
– Понял. Благодарю вас.
Рорк протянул ей руку, она пожала ее и заглянула ему в глаза.
– Как-то раз – очень давно – я задержала вашего отца. Его страшно оскорбило то, что его арестовала женщина, – это было самое нейтральное из слов, которые он по этому поводу произнес. Я была совсем неопытная, и он успел рассечь мне губу, пока я надевала на него наручники.
Рорк смотрел на нее холодно и спокойно.
– Мне очень жаль, – ответил он, убирая руку.
– Насколько я помню, вас там не было, – сказала Фаррел вежливо. – Новобранцы не забывают своих первых ошибок, поэтому я так хорошо его запомнила. Я, признаться, думала, что увижу в вас его черты. Но – ничего подобного. Удачного вам дня, Рорк.
– Удачного вам дня, инспектор.
Когда Ева вернулась в отель, она снова была голодна, да и голова кружилась. В номере никого не было, но она обнаружила штук шесть зашифрованных факсов и, налив себе кофе, стала их просматривать. Потом, зевнув так, что челюсть затрещала, позвонила по сотовому Пибоди.
– Это Даллас. Ну что, закончили осмотр белого автомобиля, который нашли в центре?
– Да, мэм. Это не наш. Был использован во время ограбления в Джерси. Я отрабатываю этот путь, но пока что большая часть времени уходит на отсев неподходящих машин.
– Макнаб выяснил что-нибудь насчет блокиратора?