Хлоя прочитала написанное у него на бейдже. Лоуренс Бродер.
Вопрос показался Хлое на самом деле глупым. Она попыталась ответить, но язык распух, во рту пересохло. Ей удалось прошептать:
— Плохо.
Болело все. Она посмотрела на свои руки, обе забинтованные, и увидела трубки, подсоединенные со всех сторон. Живот болел так, что, казалось, его разрывает изнутри. И боль становилась все сильнее.
Майкл сидел на стуле в углу палаты. Он склонился вперед, поставил локти на колени и сложил руки под подбородком. Вид у него был обеспокоенный. Небо за окном было окрашено розовым и оранжевым, темнело. Похоже на закат.
Еще один мужчина в зеленом хирургическом костюме молча стоял у двери. Хлоя предположила, что он тоже врач.
— Вы в больнице, Хлоя. Вы перенесли тяжелую травму. — Доктор Бродер замолчал. Трое мужчин неловко переглянулись. — А вы знаете, почему вы здесь, Хлоя? Помните, что с вами произошло?
Глаза Хлои наполнились слезами, и слезы покатились по щекам. Она медленно кивнула. Лицо Клоуна всплыло из памяти.
— Прошлой ночью на вас напали. Вас изнасиловали. Подруга нашла вас сегодня утром, и сюда вас доставила «скорая». Вы в госпитале «Ямайка», в Куинсе. — Бродер колебался и переступал с ноги на ногу, очевидно, чувствуя себя неловко. Затем он быстро заговорил: — Вы очень сильно пострадали. Матка оказалась сильно травмирована, и было внутреннее кровотечение. Вы потеряли много крови. К сожалению, присутствующий здесь доктор Ройбенс был вынужден срочно провести гистерэктомию[5], чтобы остановить кровотечение. — Бродер указал на врача в зеленом, который так и стоял у двери, опустив голову и избегая смотреть на Хлою. — Однако это единственная по-настоящему плохая новость. У вас несколько порезов и ран, для работы над которыми мы пригласили пластического хирурга — чтобы он наложил швы и свел к минимуму рубцы. Есть и другие повреждения, но они не опасны. А хорошая новость заключается в том, что мы ожидаем вашего полного выздоровления.
«Это единственная по-настоящему плохая новость. Вот оно. И все, ребята».
Хлоя обвела взглядом трех мужчин в палате. Все трое, включая Майкла, избегали встречаться с ней глазами, переглядывались друг с другом или смотрели в пол.
Она могла только шептать:
— Гистерэктомию? — Слова приносили боль. — Это означает, что у меня не будет детей?
Лоуренс Бродер, доктор медицины, переступил с ноги на ногу и нахмурился:
— Боюсь, что так.
Хлоя поняла: доктор Бродер хочет, чтобы этот разговор побыстрее закончился.
Он опять заговорил, вертя в руках фонарик в форме ручки. Доктор держал, катал его на ладони и вставлял между пальцами.
— Удаление матки — серьезная операция, поэтому вы останетесь в больнице по крайней мере несколько дней. Полное восстановление обычно проходит за шесть — восемь недель. Завтра мы начнем сеансы физиотерапии и будем постепенно увеличивать их продолжительность. Сейчас у вас живот болит?
Хлоя поморщилась и кивнула.
Доктор Бродер поманил угрюмого доктора Ройбенса, затем сдвинул занавеску на кровати так, чтобы Майкл не мог видеть происходящее, и поднял простыню. Хлоя заметила белые бинты, опоясывающие ее живот и грудь. Доктор Ройбенс осторожно пальпировал живот, но ее все равно пронизывала боль.
Ройбенс кивнул, но не Хлое, а доктору Бродеру.
— Припухлости нормальные. Швы кажутся хорошими, — сказал он.
Доктор Бродер кивнул в ответ и затем улыбнулся Хлое:
— Я скажу сестре, чтобы вколола вам морфий. Так вам будет легче. — Он опустил простыню на место и снова переступил с ноги на ногу. — В коридоре ждут полицейские, которые хотели бы поговорить с вами. Вы готовы?
Хлоя колебалась какое-то время, затем кивнула.
— Тогда я приглашу их. — Бродер раздвинул занавеску. Очевидно, почувствовав облегчение после окончания разговора, доктора устремились к двери. У самого выхода доктор Бродер остановился. — На вашу долю выпало ужасное испытание, Хлоя. Мы все молимся за вас. — Затем он мягко улыбнулся и вышел.
Жертва сексуального насилия. Удаление матки. Не будет детей. Кошмар оказался реальностью. Кривая усмешка Клоуна, его обнаженное тело, зубчатое лезвие — все это промелькнуло у нее в сознании. Этот человек все о ней знал. Он знал ее прозвище. Знал ее любимый ресторан. Он знал, что она пропустила занятия в спортзале, и сказал, что постоянно наблюдает за ней.
«Не беспокойся, Хлоя. Я всегда буду рядом. Наблюдать. Ждать».
Она закрыла глаза и вспомнила нож, вспомнила боль, пронзившую ее, когда Клоун нанес ей первую рану. Теперь к ней приблизился Майкл и взял ее руку в свою.
— Все будет в порядке, Хлоя. Я здесь, я с тобой. — Он говорил мягким тоном. Она открыла глаза и заметила, что Майкл смотрит не на нее, а куда-то за нее, словно на какое-то пятно на стене. — Я разговаривал с твоей мамой. Твои родители сейчас на пути сюда. Они приедут вечером. — Он медленно выдохнул. — Очень жаль, что ты не позволила мне вчера остаться у тебя. Мне очень жаль, что я не остался. Я бы убил этого больного негодяя. Я бы... — Он закусил губу и окинул взглядом очертания ее тела под белыми крахмальными больничными простынями. — Боже, что он наделал... этот проклятый извращенец... — Майкл замолчал, его руки сжались в кулаки, и он отвернулся к окну.
«Очень жаль, что ты не позволила мне вчера остаться у тебя».
Их прервал слабый стук в дверь, и она медленно раскрылась. По коридору сновали люди. Наверное, сейчас как раз часы посещений. В палату вошла невысокая женщина с жесткими курчавыми рыжими волосами, в вышедшем из моды красно-черном брючном костюме. На ней не было косметики, если не считать крем-пудры, нанесенной под глазами, чтобы скрыть темные круги. Если бы не многочисленные морщины, Хлоя дала бы ей лет тридцать пять. За женщиной в палату вошел мужчина постарше в дешевом синем костюме. Он был выше спутницы по крайней мере на фут. Выглядел мужчина так, словно ему скоро выходить на пенсию. Редкие белые волосы были зачесаны набок, чтобы скрыть лысину. От него пахло табаком. Они оба выглядели усталыми и вместе смотрелись странно, чем-то напоминая сосиску в тесте и гамбургер.