Си-Джей кивнула.
— Нейлсон сказал, что, судя по состоянию легких, ей давали какой-то наркотический препарат. Но точно мы узнаем только после того, как ею займутся токсикологи, — продолжал Доминик.
— А доказательства сексуального насилия? — спросила Си-Джей.
— Да, ее насиловали тупым инструментом, и анально и вагинально, — медленно произнес Доминик. Си-Джей поняла, что именно эти детали больше всего его беспокоят. — У нее серьезные травмы матки. Нейлсон считает, что негодяй использовал не один инструмент, судя по различным царапинам и повреждениям. Спермы нет. Однако Нейлсон берет мазки отовсюду. И он фотографирует каждый дюйм тела на тот случай, если что-то пропустим сейчас и потребуется смотреть снопа.
— А у нее под ногтями что-нибудь есть?
Известно много случаев, когда жертвам удавалось поцарапать нападавшего, они пытались защититься, и таким образом преступник оставлял улики — микроскопические кусочки кожи под ногтями жертвы. В таких случаях вместе с кожей они оставляли образцы ДНК, генетическую карту, которая приводила следователей прямо к дверям преступника. Конечно, это происходило в том случае, когда появлялся подозреваемый по делу.
— Ничего. У этой тоже ничего нет, насколько может сказать патологоанатом.
— Я подготовлю постановление о получении образцов волос и слюны Бантлинга. Никогда нельзя сказать заранее. Может, на этот раз он допустил какую-то ошибку. Может, мы что-то пропустили в других случаях. — Си-Джей пожала плечами и снова заложила волосы за уши. — Важно, что есть информация о наркотике. Хоть какая-то связь с одним из предыдущих случаев. Я сегодня во второй половине дня свяжусь с Нейлсоном, чтобы выяснить, не возникло ли что-нибудь интересное. Доминик, а ты Бантлинга уже проверил? Его когда-нибудь задерживали? В Национальном информационном центре что-нибудь есть?
В этом центре хранится информация обо всех совершенных на территории страны преступлениях. Там собраны данные о когда-либо привлекавшихся к ответственности лицах, и если Бантлинг задерживался в каком-то другом штате, то эта информация в центре есть. Ее голос прозвучал немного громче, когда она задавала последний вопрос.
— Нет, ничего. Насколько мы можем сказать, перед законом он абсолютно чист.
— Я хочу знать все, что только можно, об этом человеке. И еще я желаю получить полную информацию сегодня во второй половине дня. Хотелось бы также взглянуть на его заграничный паспорт, выяснить, где он бывал.
— Я скажу Джанин, чтобы собрала все, что удастся. Думаю, Мэнни уже дал ей задание связаться с Интерполом и проверить, не совершал ли Бантлинг чего-нибудь за пределами страны, поскольку он вроде бы занимает высокий пост в компании «Томми Тан» и специализируется по оптовым закупкам. Данные регистрации мы уже проверили. Он жил во многих местах. Сегодня доставлю тебе копию.
Си-Джей встала, заканчивая разговор.
— Мне сегодня нужно завершить несколько дел, и я собираюсь уйти. Свяжусь с тобой позднее, Доминик.
Она посмотрела на Мэнни, который уже доставал сигарету из пачки «Мальборо», чтобы закурить, как только выйдет из кабинета.
— И прекрати курить у меня в кабинете, Мэнни. А то в этом обвиняют меня.
Медведь выглядел удивленным, словно ребенок, застигнутый с запущенной в банку с вареньем рукой, но все равно отрицающий свою вину.
— Но мы же не знали, когда ты вернешься, — пробормотал он, затем ему в голову пришла новая мысль и он мгновенно перешел в наступление. — Кроме того, как тебе известно, из-за твоей симпатичной секретарши у меня участилось сердцебиение и я так разнервничался, что мне требовалось успокоиться и... — Он широко улыбнулся.
Си-Джей уже наслушалась достаточно.
— Так, давайте только не об этом. О чем угодно, только не об этом. Пожалуйста.
Она проводила обоих до двери и открыла ее. Марисол стояла в конце коридора у секретарской. Она улыбнулась, когда увидела Мэнни, затем кокетливо облизала блестящие губы, словно снималась в рекламе помады «Ревлон». Си-Джей пришлось приложить усилие, чтобы не хлопнуть дверью. Мэнни отправился по коридору в направлении секретарской.
Доминик остался в кабинете и посмотрел на Си-Джей, его карие глаза были серьезны и обеспокоены. Он принял душ перед тем, как идти в здание суда, от него пахло свежестью и мылом «Левер». Волосы были взъерошены, словно у него не нашлось времени причесаться перед тем, как выбежать из дома.
— Что с тобой происходит? Все в порядке?
— Да, Дом, все отлично.
Си-Джей опустила голову. Она не станет на него смотреть. Она устала и чересчур взволнованна.
— Сегодня в зале суда ты выглядела совсем не отлично, а это на тебя не похоже, Си-Джей. — Он протянул руку и нежно дотронулся до тыльной стороны ее ладони, все еще лежавшей на дверной ручке. Его рука была грубой и мозолистой, но прикосновение оказалось мягким. — И сейчас ты совсем не в форме.
Тогда она посмотрела в его серьезные глаза. Ей потребовались все ее силы, чтобы ему соврать. Прошло несколько секунд, и затем она мягко произнесла:
— У меня все в порядке. В полном. Но знаешь, я просто устала. Прошлой ночью почти не спала. Нужно было заниматься постановлениями на обыск, встречаться с судьей и готовиться к сегодняшнему слушанию. — Она вздохнула. — А в зале суда Бантлинг на мгновение выбил меня из седла. Я не ожидала такой бурной реакции. — Ей хотелось плакать, но она закусила щеку и сдержала слезы.
Доминик внимательно осматривал ее в поисках знаков, которые подтвердили бы правдивость слов, и протянул руку, чтобы коснуться ее лица. Она тут же напряглась. Си-Джей знала, что он это почувствовал и быстро опустил руку.
— Думаю, ты что-то скрываешь, — только и сказал Доминик, затем повернулся и направился к двери. — Я привезу тебе все данные по Бантлингу после того, как закончу с его домом, — сказал он и пошел по коридору.
Си-Джей знала, что Доминик обеспокоен. Черт побери, так ведь и она тоже.
Глава 20
Двухэтажный белый дом с аккуратными темно-зелеными с желтоватым отливом навесами и окном на фасаде из сплошного стекла стоял на некотором удалении от шоссе. Выложенная красной кирпичной плиткой дорожка вела к коричневым дубовым двустворчатым дверям. Шестифутовая бетонная белая стена с декоративными чугунными воротами скрывала от посторонних задний двор. Там росли кипарисы и пальмы, возвышаясь почти на двадцать футов. Это был симпатичный дом, расположенный в тихом жилом районе, на так называемой средней линии — между довольно консервативной северной частью Майами-Бич и ультрамодным и современным Собе. До того как орды представителей средств массовой информации налетели на них в то утро, жители Лагорк-авеню, относившиеся к верхней прослойке среднего класса, вероятно, никогда особенно не обращали внимания на своего симпатичного, хорошо одетого соседа. А теперь его назвали главным подозреваемым в самой напряженной охоте на человека, которую знал Майами после того, как Эндрю Кьюненен застрелил модельера Джанин Версаче на Оушен-драйв в Собе.