Отступив в бессилии, он пошел по дорожке, заглядывая по пути в окна. Ничего не видно, хоть глаз выколи. С растущим отчаянием и бешенством он отвернулся от дома и поглядел на хорошо ухоженный парк, примыкавший к задней части дома. Альпийский сад и газон спускались к высокой изгороди из бирючины.
Хэкет прищурился, пытаясь различить хоть что-нибудь во мраке.
Около высокой изгороди что-то зашевелилось.
Он был уверен в этом.
"Может, конечно, ветер качнул один из фигурно подстриженных кустов, — подумал он. — Может... "
Он сделал несколько шагов по газону, не отводя взгляда от того места, где заметил движение.
Это опять зашевелилось.
Хэкет застыл на месте в нерешительности: то ли идти дальше, в глубь сада, то ли остаться на месте. Он с трудом сглотнул комок, его пыл слегка поугас, когда он осознал, что вторгается в частные владения. Если Кёртис пожелает, он сможет возбудить иск против него.
Сомнения его улетучились так же быстро, как и возникли. Какого дьявола он должен беспокоиться о незаконности своих действий? У него сейчас более серьезные проблемы. Кроме того, если Кёртису нечего скрывать, у него нет повода возражать против его визита. И пошел он к такой-то матери! Отбросив сомнения, Хэкет стал продвигаться в глубь сада, к тому месту, где заметил движение.
Приблизившись к высокой изгороди из бирючины, он услышал высокий пронзительный скрип, принесенный очередным порывом ветра. Он снова напряг зрение, вглядываясь в темноту, и в паре футов от себя разглядел встроенные в живую ограду проржавевшие металлические ворота.
Это что-то вроде входа, рассудил Хэкет; железные створки раскачивались взад-вперед, беспомощно хлопая на ветру.
Хэкет подступил ближе и остановился, ухватившись за створку рукой, чтобы унять режущий ухо скрежет петель. Он заглянул за ворота, пытаясь определить, что скрывается за высокой живой изгородью.
Небольшой квадратик земли, покрытый высокой травой, несколько кустиков цветов.
Вырванные из земли цветы разбросаны порывами ветра.
Хэкет вошел в ворота, прикрыл их за собой и двинулся к камню. Нагнувшись как можно ниже, он попытался разобрать высеченные на нем слова. Он присел и нащупал в кармане зажигалку. Но слабое пламя тут же задувал ветер. Ругаясь, Хэкет чуть ли не лег на мрамор, чтобы прочесть надпись. И наконец понял, что это могила.
Как слепой, он положил пальцы на буквы и, разбирая одну за другой, стал складывать их в слова:
"МАРГАРЕТ ЛОУРЕНСОН
ЛЮБИМОЙ ЖЕНЕ И МАТЕРИ
умерла 5 июня 1965 года"
Хэкет зажмурился.
— Лоуренсон, — пробормотал он, не ощущая никакой связи этой могилы с обитателями дома.
Он все еще размышлял об этом несоответствии, когда услышал звук подъезжавшей машины.
Хэкет вскочил и бросился бегом назад, к дому. Звук работающего двигателя слышался все отчетливее, по гравию захрустели колеса.
Учитель прижался к стене и уставился на подъездную аллею.
Доктор Эдвард Кёртис остановил машину возле дома, выключил двигатель и выбрался наружу.
Хэкет смотрел. Ждал.
Кёртис поглядел на машину Хэкета, но, похоже, не очень удивился ее появлению, что озадачило учителя. Доктор подошел к входной двери и открыл ее, потом вернулся к машине и зазвенел связкой ключей, выбирая один, наконец он вставил его в замок багажного отсека.
Хэкет наблюдал за ним во все глаза, даже не подозревая, что сам является объектом наблюдения.
За ним следила чья-то фигура.
И выжидала.
Глава 81
— Ублюдок! — Она выдохнула это, прижав руку к животу и вздрагивая при каждом новом приступе боли. Но злилась не из-за боли. Она смотрела на телефон и думала, нужно ли ей предупредить Кёртиса. Сказать ему, что ее муж поехал к нему домой. Она посмотрела на часы. Нет, он уже наверняка доехал.