Зачем ему понадобились эти документы? Для шантажа? Или…
Ответа Ежов пока не находил…
Мало-помалу Николай Иванович открывал для себя Вождя такого, каким его никто не знал.
И вдруг — словно гром с ясного неба: ленинская идея ГОЭЛРО, грандиозный план электрификации России!
К этому времени ленинский блокнот Ежова распух от избранных записей. Маленький нарком, как опытный кадровик, проследил всю жизнь создателя партии и собрал все его речи, доклады, реплики, резолюции: письменные свидетельства умонастроения человека, бесспорно, великого, но, к сожалению, отрицательно относившегося к стране, где ему выпало родиться и умереть.
Из блокнота Ежова: «Ленин не выносил традиционной формулы русской государственности: „единая и неделимая“.
Писатель А. И. Куприн, побывавший у Ленина в Кремле, обратил внимание на „бездонные глаза умалишённого“ и на „его тёмный разум“ (Троцкий напомнил Куприну „чудовищную голову клопа под микроскопом“).
Писатель пришёл в ужас от сознания того, что ожидает несчастную Россию и её народ…»
Полечившись в декабре 1917 года в Финляндии, Ленин вернулся в Петроград и, не успев приступить к исполнению обязанностей главы советского правительства, попал под пули террористов (покушение на Симеоновском мосту). 10 января 1918 года он выступает со статьёй «Как организовать соревнование». Речь идёт о соревновании в работе специфической — Ленин называет её «очисткой земли российской от всяких вредных насекомых». Кто же попадает в разряд этих «насекомых»? Ответ Вождя: все «классово-чуждые», а также «рабочие, отлынивающие от работы», и «саботажники интеллигенты».
Размах этой государственной борьбы с вреднейшими «инсектами» видится воображению Вождя таким: «Пусть 90 % русского народа погибнет, лишь бы 10 % дожили до мировой революции».
Поразительна нелюбовь Ленина к России, русскому народу. Что это? Материнская кровь? Месть за повешенного брата?
«Бывает, — рассуждал Ленин с трибуны XI съезда партии, — что один народ завоюет другой народ, и тогда тот народ, который завоёвал, бывает завоевателем, а тот, который завоёван, бывает побеждённым. Но что бывает с культурой этих народов? Тут не так просто. Если народ, который завоёвал, культурнее народа побеждённого, то он навязывает ему свою культуру, а если наоборот, то бывает так, что побеждаемый навязывает свою культуру завоевателям».
Мысль Вождя пока увилиста, шкодлива — он пытается по-своему объяснить русскому народу поразительное засилье.
Но вот суждения Вождя обретают директивную категоричность. «Русские — угнетающая нация или так называемая великая — хотя великая только своими насилиями». Он поднимает свой голос в «защиту российских инородцев от нашествия истинно русского человека, великорусского шовиниста, в сущности — подлеца и насильника». И негодует по поводу «моря шовинизма великорусской швали».
Речь всё о той же «тюрьме народов»…
«Что русские? Всем хороши, но не хватает одного — твёрдости. А наше спасение именно в этом. Вы же, надеюсь, не собираетесь делать революцию в белых перчатках? А некоторые, к сожалению, и до сих пор… В общем, это рассусоливание надоело. Надо дело делать! А Лев Давидович человек надёжный. Таких, батенька, днём с огнём…»
Оба, председатель Совнаркома и председатель Реввоенсовета, решительно сбросили «белые перчатки».
Телеграммы Ленина только в 1918 году:
7 июля в Царицын (Сталину): «Будьте беспощадны. Повсюду надо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов».
9 августа в Пензу: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении».
В тот же день в Нижний Новгород: «Надо напрячь все силы, навести тотчас массовый террор. Ни минуты промедления!»
22 августа в Саратов: «Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты».
26 ноября в Петроград: «Это не-воз-мож-но! Надо поощрять энергию и массовидность террора».
12 декабря в Астрахань: «Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы на все годы запомнили!»
1919 год вошёл в историю как время беспощадного расказачивания. У истоков этой каннибальской операции стоял председатель ВЦИКа Я. М. Свердлов. На юг России выехал сам Дзержинский. Он сообщает Ленину о том, что «за последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Прошу санкции». Телеграмма Ленина: «Расстрелять всех до одного». Так Вождь справил тризну по Свердлову, недавно похороненному у Кремлёвской стены.