— Извини, — прошептала она.
Теперь Хауэлл слышал и голос мужчины, подзывавшего собаку. Он был похож на голос Альфреда, дворецкого. Хауэлл и Скотти вышли за дверь и, завернув за угол, оглянулись. Кто-то, стоя у большого дома, светил в их сторону фонарем.
— Герцогиня! Герцогиня, где ты? — Альфред был уже довольно близко. Собаки Хауэлл не видел.
— Беги к лодке, держись все время под деревьями, — велел он Скотти. — Я тебя догоню!
Она побежала. Хауэлл оглянулся назад, где плясал свет фонаря, и, на мгновение задержавшись, рванулся вперед. Но тут раздалось визгливое тявканье, и в ногу Хауэлла, чуть ниже колена, ткнулся маленький пушистый комок. Ткнулся — и отскочил. Хауэлл бросился бежать, но теперь он старался срезать дорогу и бежал к лодке через кусты. Это заставляло его сбавлять ход. А Герцогине все было нипочем.
Собачонка не отставала от Хауэлла и все норовила вцепиться ему в горло. К счастью, она была маленькой и не могла высоко прыгать. Но все равно чертова шавка не давала Хауэллу покоя. Она путалась под ногами, то и дело хватала его за брюки и мешала бежать. В какой-то момент он остановился и замахнулся на нее фонарем, надеясь, что она испугается и кинется наутек, но собачонка не испугалась, а ударить ее у Хауэлла не поднялась рука. Это был йоркширский терьер. Очень сообразительная собака.
Наконец Хауэлл вынырнул из-под деревьев в том самом месте, где, по его расчетам, должна была находиться лодка. Но ни лодки, ни Скотти не обнаружил. Хауэлл решил, что, возможно, они выше по течению, ближе к городу, но у него не было ни малейшего желания возвращаться во владения Сазерленда. Альфред снова крикнул, подзывая собаку.
Но потом он увидел и лодку, и Скотти. Они были в той стороне, где город, ярдах в ста от Хауэлла, но лодка уже отдалилась от берега ярдов на тридцать. Скотти тоже была в воде, на полпути к лодке. Хауэлл побежал по берегу, собака, как ни удивительно, не отставала от него ни на шаг. Подбежав к лодке как можно ближе, Хауэлл, не сбавляя скорости, нырнул в воду.
Скотти преодолела уже три четверти пути, она шла по дну, и холодная вода доходила ей до груди. Но ведь Скотти не могла похвастаться высоким ростом!.. Хауэлл вытащил карты из-за пояса и поднял их над головой, заходя все глубже и глубже. Герцогиня стояла на берегу и лаяла без умолку.
Когда Хауэлл подобрался к лодке, Скотти припала к нему: у нее явно не было сил взобраться на борт. Хауэлл — он уже не шел, а с трудом плыл, держа над водой карты, — бросил их на переднюю скамейку, одной рукой ухватился за борт, а другой взял Скотти за джинсы и помог залезть в лодку. Теперь только ее ноги торчали над бортом. Хауэлл из последних сил сделал рывок и тоже оказался в лодке.
Они лежали на дне, судорожно ловя ртом воздух, и от усталости не могли пошевелиться. Примерно через минуту ветер донес до них голос Альфреда:
— Герцогиня, что с тобой стряслось? Ты что, разучилась вести себя как следует? Снова погналась за кроликом? Сколько можно тебе твердить: кролики больше тебя и в один прекрасный день тебя слопают. А ну, иди сюда! На кого ты лаешь?
Собака умолкла.
— А, чья-то лодка уплыла, да? Ну, так это не твое дело. И не мое. Пошли, пошли!
Все так же разговаривая с собакой, Альфред пошел от берега по направлению к дому, и вскоре его голос стих вдалеке.
— Ну ты, дуреха! — пролепетал Хауэлл, когда чуть-чуть отдышался. Пошевелиться он еще не мог, и они со Скотти валялись в лодке, положив друг на друга руки и ноги. — Как только я наберусь сил, я тебя задушу, если ты еще не померла.
Ответа не последовало.
— Скотти! Ты меня слышишь? Я тебя задушу голыми руками.
Опять тишина.
Хауэлл подумал, что Скотти лежит подозрительно неподвижно. Он с трудом поднялся на локте.
— Скотти!
Хауэлл собрался с силами и сел. Сквозь уключины ему было видно, как Альфред шарит фонарем где-то возле самого дома.
Хауэлл взял Скотти за плечи и, подтянув поближе ее безжизненное тело, положил голову девушки к себе на колени. Отвел со лба мокрые волосы, пощупал на горле пульс.
— Да скажи что-нибудь, ради Бога!
— Не могу, — вдруг сказала она. — Ты меня задушишь.
Скотти рассмеялась.
— Господи, ты бы себя видел! — наконец вымолвила она. — Эх ты, горе-взломщик! Ладно бы еще доберман на тебя напал… так нет же — йоркширский терьер! Я глазам своим не поверила!
— Знаешь, что я тебе скажу, дорогуша? Я такого здоровенного йоркширского терьера в жизни не видел. Да он фунта на четыре потянет!
И они хохотали еще минут десять — ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы завести лодочный мотор.