Глава 22
Стоя возле сидящего Эрика Сазерленда, Энда Маколиф сказал:
— Пожалуйста, подпишите вот здесь, мистер Сазерленд, и поставьте ваши инициалы на каждой странице.
После того, как Сазерленд расписался, Маколиф и двое банковских служащих заверили его подпись.
— Останься на минутку, Энда, — велел Сазерленд, жестом показывая двум другим мужчинам, что они могут идти.
Маколиф взял стул, приставленный к письменному столу. Ему было странно, что его назвали Эндой. Его с детства все звали Мак. Только Сазерленд называл его настоящим именем, данным при крещении, да и то лишь с тех пор, как стал клиентом Маколифа.
Сазерленд смотрел немного смущенно.
— Я только хотел сказать, что мне очень нравится, как идут дела с тех пор, как ты начал со мной сотрудничать.
— Большое спасибо, мистер Сазерленд, — пробормотал юрист.
— Почему бы тебе не называть меня Эриком? — спросил Сазерленд. — Все мои друзья зовут меня Эриком.
Маколиф растерялся.
— Я… м-м… понимаете, вы всегда были для меня мистером Сазерлендом… всю мою жизнь, и… мне будет как-то неловко…
— Ладно, ладно, — покорно вздохнул Сазерленд. — Я понимаю. Действительно, в нашем городке только один человек зовет меня Эриком. Это Бо Скалли, да и он, наверное, лишь уступает моим просьбам.
Маколифу вдруг стало жалко старика: он и не подозревал, что такое возможно. Энда столько лет не испытывал по отношению к Сазерленду ничего, кроме презрения, что даже теперь, когда он лучше узнал его и проникся к нему симпатией, Маколифу порой трудно было избавиться от застарелого предубеждения.
— Энда, — спросил Сазерленд, — что ты думаешь о Джоне Хауэлле?
— Вообще-то он мне нравится, — ответил Маколиф. — Мы с ним несколько раз обедали в заведении Бубы Брауна. По-моему, он умный человек и, конечно, в свое время был хорошим журналистом, хотя в последние несколько месяцев работы в газете его рубрика стала не такой интересной. По правде говоря, мне кажется, ему не везет в личной жизни.
— Как по-твоему, он что-то против меня имеет?
— Нет, почему, сэр? Не думаю… Он просто… наверное, он просто слишком любопытен. Джону по работе всегда приходилось задавать много вопросов, и, должно быть, эта привычка вошла в его плоть и кровь.
— Энда, ты же понимаешь, что я не могу потерпеть человека, который будет шнырять по округе и задавать лишние вопросы.
Маколиф кивнул.
— Да, разумеется, я понимаю, что вас это не устраивает, сэр, особенно после того, как вы мне все рассказали и я увидел вот это, — Маколиф взял со стола документ, который только что подписал Сазерленд. — Но я не думаю, что вам следует беспокоиться. Хауэлл явился сюда не для того, чтобы про нас написать. Ему просто любопытно, вот и все.
Сазерленд покачал головой.
— Я не хочу ворошить старое. Ведь прошло двадцать пять лет.
Маколиф решил, что раз Сазерленд стал его клиентом, не стоит скрывать от старика подробности, касающиеся Хауэлла.
— Мистер Сазерленд, мне кажется, вам не стоит придавать этому большого значения, но вскоре после приезда сюда Джон пригласил к себе каких-то людей — не из нашего городка — и они… короче, они устроили спиритический сеанс.
Сазерленд вздрогнул.
— О, Господи! — тихо пробормотал он и глубоко вздохнул. — Ну-ка расскажи мне об этом.
Бо Скалли впустил в дом дворецкий Альфред, который сразу провел Бо в кабинет хозяина. Эрик Сазерленд ждал шерифа.
— Доброе утро, Эрик, — сказал Бо, стараясь выглядеть спокойно и уверенно. На самом же деле в присутствии Сазерленда он никогда не чувствовал себя ни уверенно, ни спокойно.
Сазерленд не поздоровался.
— Что там с кредитной карточкой? — спросил он.
Бо понял, что Сазерленд сердит. Наверное, он уже несколько дней не находил себе места от волнения.
— Я сразу же позвонил в Атланту, в магазин «Нейман-Маркус». Они отослали меня в Даллас — там у них главный офис — к менеджеру, занимающемуся кредитными карточками. А он заявил, что ничего не скажет, пока я не представлю ему просьбу в письменно виде.
— И что было дальше?
— Я написал письмо и попросил прислать копию данных на владельца карточки.
— И?
— И со дня на день ожидаю ответа, — Бо наклонился вперед. — Эрик, я думаю, вся эта история с кредитной карточкой объясняется очень просто. Кто-то из гостей…
— Черт побери, я же тебе говорил, на вечере не было ни одного Макдональда!