Любовью.
Взглянув в окно, я увидела, что дождь прекратился, но полные облака, застывшие над темным озером, обещали, что это не надолго.
Мои веки стали тяжелыми, но тело все еще боролось с соблазнительной приманкой сна.
Боролось до тех пор, пока рука не отделилась от моей и с одним движением тела я оказалась в сильных руках, нежно баюкающих меня, стаскивая нас обеих на матрац. Мои волосы были убраны с бровей, чтобы освободить место для пары губ.
- Засыпай, - прошептал низкий голос, начиная тихонько напевать колыбельную, которая окутывала меня сладкой безмятежностью, колыбельную, которую пела женщина с сердцем и душой красивее, чем рассвет, который наконец-то появился из-за темных облаков.
И если Вы спросите меня, что я сделала, чтобы заслужить такую красоту и радость в моей жизни, я отвечу Вам честно.
Я не знаю.
Но что я знаю, так это то, что каждый день, любым способом я буду стараться быть достойной этого дара.
Это наиболее походящее возмездие, которое я могу придумать, за то, что она дает мне. Ее сердце, ее душа, ее тело и ее дух.
Ее жизнь.
*****
С той ночи прошло пять дней. Дней, заполненных ощущением мира, которое было весьма неожиданным. Полагаю, что вынуждаемые опасностью пересмотреть свою жизнь, как сказал бы мой отец - теология лисьей норы, мы действительно помещаем вещи в перспективу. Я всегда должна буду помнить эту аксиому. Как будто я могла об этом когда-нибудь забыть.
Айс верно шла по пути к выздоровлению, как Вы, наверное, и ожидали, если учесть все то, что я Вам о ней рассказала. На третий день она даже сумела разогнать группу доброжелателей, собравшихся вокруг кровати - стервятников, как она сама их называла - заставив эту толпу дрогнуть от одного ее взгляда и одного угрожающего рыка, добавленного для эффекта.
Я с трудом пыталась не рассмеяться, глядя на их лица, но боюсь, что это у меня получилось не очень хорошо.
По правде сказать, было приятно засмеяться снова.
Похоже, дожди решили обосноваться здесь окончательно, раньше времени закрывая туристический сезон. И хотя многие из моих друзей живут здесь именно в этот сезон, я не могу сказать, что полна печали по поводу его окончания. Чем быстрее закончится лето, тем быстрее я смогу избавиться от ужасов, которые принесли с собой теплые дни.
Добавочным бонусом укорочения сезона было, конечно же, более раннее закрытие Серебряной Сосны и, соответственно, отъезд ее владелицы, стервы по имени Миллисент Хардинг-Пост. Могу поручиться, что единственные слезы от этой "потери" - это слезы радости.
Айс сказала, что уже приступила к плану рассплаты с миссис Хардинг-Пост в полной мере за все, что она сделала нам за год. Айс еще не готова разделить это со мной, но я буду терпелива. Она скажет мне, когда будет готова, я это знаю. Также я знаю, что буду наслаждаться этим каждую минуту.
Булл покинул нас пару дней назад. Мне было грустно видеть его отъезд, но если оставить дружеские чувства в стороне, его навыки по заживлению ран больше не были столь необходимы. Айс сама себе была хорошим врачом, и даже, если бы это было не так, то он оставил достаточно медикаментов, чтобы открыть клинику. И в то время пока дожди посещали низменности, в горах выпал снег, и ему было необходимо добраться до охотничьих домиков, пока дороги были еще проходимыми.
Том и Джон сами распрощались с нами и вернулись к своим семействам, которые, без сомнения, готовы были обвязать желтыми лентами старые дубы, надеясь, что они вернуться. Даже Корина решила дать нам некоторую передышку, предпочтя провести несколько дней в компании Попа, который неважно чувствовал себя из-за смены погоды и всех этих волнений за прошедшие пару недель. Я волновалась за него, поскольку он стал тем, кого я нежно любила, но я знала, что он в хороших руках с Кориной.
Черная Вдова, похоже, ослабила свою хватку вокруг Попа.
И, если я знаю Корину хотя бы наполовину того, как я думаю, то если Поп решит оставить эту жизнь, то сделает это с улыбкой на лице.
Этим утром дождь был недолго, и Айс вышла из дома прежде, чем упала последняя капля, решив помочь восстановлению сил оживленной прогулкой по лесу. Высокая и гордая, в одежде, тщательно скрывающей ее повязки, и даже мне трудно было сказать, что на ней была хотя бы царапина, не говоря уже о двух пулевых ранениях и нескольких больших глубоких порезов.
Я наблюдала за ней с благоговением, и, по правде сказать, с некой долей зависти: она помылась и оделась, шагая по дому без намека на боль, в то время как я ползала вокруг кровати, холя и лелея свое воспаленное колено.