Пассажирского транспорта все не было, и не удивительно — сквозь день потянулось сонное, вялое время, под колесами которого в городе почти замирала жизнь, оживляющаяся только к концу рабочего дня. Водители маршруток кемарили где-то в холодке на отстоях, не желая гонять машины полупустыми. А на дороге толпились лишь тяжелые грузовики, преимущественно с прицепами, натужно перемещающие на себе тяжелые грузы: кирпичи, строительные блоки, металлоконструкции и просто необъятные запломбированные фуры.
Чувствуя спиной прохладную массу бетона, Ольга неотступно всматривалась в поток ревущих и чмыхающих гарью машин, пытаясь не пропустить юркий, как мяч, автобусик с заветным номером маршрута на переднем стекле. Но бдила она автоматически, попутно думая о том, что дело идет к середине лета, а там будет день взятия Бастилии, совпадающий с ее днем рождения, и надо придумать, чем необыкновенным попотчевать сотрудников в связи с этим. Незаметно вспомнилось о том, что через три дня после упомянутого национального праздника Франции отмечала свой день рождения Тамара. Отмечала… Все в прошлом… Мысли снова перекинулись на тему, от которой Ольга старалась уйти.
Внезапно взгляд ее натолкнулся на что-то тревожное. Нет, маршрутки на горизонте все так же не было. Что тогда? Почему так сильно забилось сердце, зашатался подлунный мир, зафонировал пронзительно в ушах? Отчего она отслонилась от столба и еще пристальнее уставилась на дорогу? Ольга словно физически ощутила нечто, связанное с Тамарой. Но не воспоминание же тому причиной, в самом-то деле! Или от жары все эти неприятности? Ольга мотнула головой, отгоняя наваждение, и потянулась к сумочке, где у нее всегда была бутылочка с минералкой. Успела хлебнуть из нее несколько глотков, спрятав затем автоматом.
Вместе с тем поняла, что со здоровьем все нормально, просто по дороге, приближаясь к ней, едет машина, сбившая Тамару. Вот он, тот самый внедорожник! Ольга уже хорошо различала его особенности, хромированные буквы на передке, номера, абрис и черты лица того же водителя за рулем. Вся ситуация была точно такой же, как в то злополучное утро. Вот только рядом никого не оказалось, вокруг было пусто, хоть кричи. Ольга заметалась в поисках помощников и свидетелей — ведь она должна остановить эту машину и сидящего за рулем человека!
И тут она почувствовала, что на нее нацелен чей-то взгляд. Она оглянулась назад, посмотрела за поворот, откуда могли показаться сотрудники, тоже живущие в центре города. Но там не было ни души. Секунды шли медленно, словно давали ей возможность сориентироваться и определить, что важнее: не упустить из виду джип с убийцей за рулем или определить, кто на нее смотрит. А потом что-то предпринять. Но что она может? Ольга еще раз взглянула на мчащуюся во всю мощь машину. И ее осенило: ну конечно, это водитель! Он увидел ее раньше, чем она его. И узнал! Вон как напряженно застыл, уцепился в руль, рассматривает ее, даже нагнулся к баранке немного. Это его оцепенение и встревожило ее.
Да, это я, я! — беззвучно вопила Ольга, переполняясь непонятным чувством: то ли злорадством, что теперь этот паразит попался и ему никуда не деться, то ли возможностью мести. Так правосудие или немедленная расправа? — целую вечность взвешивала она, еще не понимая ни того, как в этой ситуации можно достучаться до правосудия, ни того, как осуществить месть. Какое правосудие? — не без колебаний отбросила Ольга эту мысль, показавшуюся ей наивной и смешной, словно ей — порядочному и серьезному человеку — в решительный момент предложили поиграть в бирюльки, а она еще и призадумалась: стоит ли. Дура!
А вездеход между тем был уже недалеко, почти рядом, еще мгновение — и он поравняется и укатит дальше. Поравняется? Ольга метнула оценивающий взгляд к несущемуся на нее чудищу, подстрекаемому человеком, и улыбнулась одеревеневшему в странной позе водителю и его глазам — заиндевевшим. Косо улыбнулась. Ибо поняла, что он не проедет мимо. Линия его движения проходит аккурат через то место, где она стоит. Он что, рот разинул и забыл про все, или специально на нее рулит? Видать, подонок не на шутку решил, что ему во второй раз удастся остаться безнаказанным.
Ольга отдавала отчет, что с нею творится что-то экстраординарное, как отдавала отчет и тому, что это «экстраординарное» было ей на руку, ибо она вошла в какое-то неописуемое состояние, позволяющее подняться над событиями, даже над людьми. Теперь она способна была видеть все, повелевать и добиваться повиновения! Отдавшись нахлынувшей на нее силе, вросшись в нее, Ольга легко считала мысли своего противника по невольному поединку. Сам виноват — он поставил ее перед скудным выбором: сейчас она или сама погибнет, или гробанет его. Причем, известно как — используя его крайнюю сосредоточенность на своей жертве. Как перед последним шагом, как перед последним вздохом, Ольга оглянулась вокруг. Прощалась ли с жизнью перед погибелью, или искала спасения, почти задыхаясь в черной гари, клубящейся вдоль дороги? Кто знает, что руководит человеком в такие минуты.