Совсем недавно она, однако, обнаружила перемены, заставившие вспомнить о возрасте. К счастью, перемены были из разряда приятных, если может быть еще что-то более приятное, чем жить в городе, где все родители, сверху донизу иерархии общества, тебя знают и помогают тебе. Да, может. Ибо теперь ей помогали не родители, а сами повзрослевшие, выучившиеся и со временем занявшие приличные места во всех сферах жизни воспитанники. Они относились к Тамаре неподдельно тепло, как к неотъемлемому ингредиенту собственных персон, совсем не как некогда их родители, заискивающие перед нею из желания добиться благосклонности к своим детям. Все двери были открыты перед Тамарой, все возможности доступны, все желания удовлетворимы.
На этой волне она благополучно устроила собственных детей, и теперь старший сын Никита возглавлял финансовый департамент края, а Антон стал врачом и успешно «закладывал фундамент счастливого будущего», как он говорил. С невестками ей повезло меньше, обе девчонки были приезжими, какими-то суперсовременными, без бога в голове. Рожать не хотели. Ну и черт с ними! Тамара не огорчалась, не думая о старости и ни в чем на них не рассчитывая.
А тут отлегли от сердца и остальные печали и разочарования, ее потянуло в родные места, тосковать по которым начала в последние годы отчаянно, даже внутри что-то заходилось стуком, когда вспоминала село, школу, учителей и подруг. Спасало одно — муж был ее земляком, и они вдвоем поддерживали друг в друге ощущение далекой Отчизны, что была теперь ни с какой стороны недосягаема.
Но вот она все-таки приехала, на свой страх и риск никого не предупредив. Благо, что Ольга оставалась жить в областном центре, откуда до их села рукой подать.
— У тебя номер телефона не изменился? — услышала Ольга в трубке, безошибочно узнав, кому принадлежит этот взволнованный голос и глупейший по существу вопрос. — Привет, дорогая!
— Вестимо, не изменился, раз ты ко мне попала. Ты где?
Только теперь Тамара с облегчением перевела дух и засмеялась.
— Еще не попала. Ты знаешь, я обнаружила, что теряюсь в твоем городе. Петропавловск-Камчатский проще устроен. Как к тебе пройти-проехать?
— А ты где находишься, на вокзале или в аэропорту?
— Нет, я уже в центре, стою на углу возле бывшей «Иностранной литературы». Чувствую, ты где-то рядом, а где, не пойму.
— У тебя много вещей?
— Конечно, — не поняла Тамара, о чем волнуется Ольга. — Ведь я тебе подарков да гостинцев привезла целую уйму.
— Я не о том…
— Ой, прости. Да я багаж в камеру хранения засунула, — поспешила Тамара успокоить подругу.
— Тогда справимся сами. Жди меня на этом же перекрестке, я уже бегу.
Было еще рано, но, как и всегда в будний день, улицы постепенно заполнялись микроавтобусами и спешащими машинами — ехали на работу толстосумы, обитающие в загородных домах, добирались на рынки многочисленные торговцы, спешили не опоздать на рабочие места те, кому предстояло добираться несколькими видами транспорта.
Ольга выскочила на угол Октябрьской площади, оглянулась в поисках маршрутного такси и, не увидев ничего подобного, пустилась вниз по проспекту пешком.
Идти скорым шагом было не более четверти часа, благо тротуар сбегал с холма, одного из тех, о которых писал Михаил Шатров в своей когда-то популярной книге «Город на трех холмах».
Ольга спешила, второпях мечтая о том, как расскажет подруге о своих переменах, обо всех обидах, которые пришлось ей пережить за последних полтора десятка лет, в течение которых они не виделись. Ведь теперь эпистолярный жанр захирел, почта практически не работает, враз отодвинув общение в письмах в разряд немодных занятий. А по телефону многое ли расскажешь?
А ей было о чем поведать подруге. Душа требовала облегчения, которое не могли дать ни муж, ни мама, вместе с Ольгой переживающие ее потрясения и, стало быть, являющиеся частью этих потрясений. Все потому что по натуре Ольга была лидером, причем лидером не берущим, а дающим, и всегда отличалась повышенной ответственностью за тех, кто находился рядом. Поэтому любые жизненные неудачи она переживала особенно остро не столько из-за себя, сколько из-за того, что они рикошетом били по дорогим ей людям. Такая ей предназначалась планида, такой и характер дал бог.