А если бы Тамара побежала вперед, постаралась перед колесами джипа закончить переход дороги, удалось ли бы ей опередить его и избежать столкновения? Тоже нет, еще быстрее угодила бы на тот свет, разве что Ольга, поверив в прыткость ее ног, не вздумала бы приближаться к мчащейся машине.
Как ни крути, а выходило, что именно Тамарина растерянность и обездвиженность сообщили Ольге импульс, толкнули на поиски спасительного действия. Она просто чудом осталась жива, и то только потому, что сзади оказался дядька с объемными мягкими торбами, в которых нес на рынок разное барахло для продажи. В него-то Ольга и влетела, потянула за собой и уперлась при ударе о стену дома. А иначе ее голова раскололась бы как скорлупа каштана при ударе об асфальт.
Наверное, в свой последний момент правильно поняла ситуацию и Тамара. В ее положении совсем неуместно было благодарить подругу за попытку помочь, поэтому она, превозмогая смерть, и произнесла пожелание счастья. «Будь счастлива» — сказала она, прощаясь с Ольгой, а в ее лице и со всем белым светом. И тут Ольга делала другой вывод, что теперь обязана стать счастливой, раз это было последнее, чего хотела Тамара.
Или может, от нее лично ничего не зависело — просто бог услышал слова Тамары и подумал, что это ему она завещала блюсти Ольгино счастье, и принялся помогать ей? Во-первых, Ольга, что называется, почти не пострадала в аварии, оказалась лишь слегка помятой. Множественные ушибы, перелом ключицы и плеча — это в такой ситуации ничто. Ольга быстро поправилась и даже в сентябре съездила с мужем на море, как советовали врачи. А во-вторых, спустя несколько месяцев ее бывшие друзья вспомнили, что она классный редактор и знающий издатель, и порекомендовали на хорошо оплачиваемую, а главное, интересную работу.
Ей предложили создать и запустить в работу издательский отдел в крупной полиграфической фирме. Это Ольга знала и любила. Ее не смутило даже то, что отдел надо было развивать по трем направлениям: издавать рекламный еженедельник, обслуживать заказы на выпуск книг других издательств, а также издавать свои книги и работать с авторами с тем, чтобы формировать свое предложение для участия в национальной книгоиздательской программе. Последнее особенно пришлось Ольге по душе — она получила возможность знакомиться с новыми именами, которых за время ее затворничества появилось предостаточно. Не обязательно все они были молодыми людьми, просто многие преодолели зажатость и принялись фиксировать уходящую жизнь в художественных образах.
Одно было плохо — на работу приходилось ездить далеко за город, где стояли новые просторные корпуса типографии, размещались офисы сотрудничающих с нею газет, поставщиков клеев, бумаги и переплетных материалов, дизайнеров и прочей сопутствующей публики. Туда Ольга сначала добиралась трамваем, затем метров триста шла до маршрутного такси, снова ехала, а, выйдя на своей остановке, переходила оживленную трассу, ведущую на мост через Самару. Последние полкилометра Ольга шла прогулочным шагом, разглядывая подлесок, тянущийся вдоль дороги по левой ее стороне, и корпуса швейной и трикотажной фабрик справа, тоже утопающие в окружающих их скверах.
Это была трудная пятидневка. Но, слава богу, она закончилась, и Ольга, стоя у бровки трассы, поджидала маршрутку и, пользуясь моментом, наслаждалась летом. Правда, для этого ей пришлось притиснуться к столбу, на котором висел огромный бигборд, рекламный плакат. Столб вкопали под современное чудо для продвижения товаров основательный, достаточно толстый для того, чтобы от него падала тень, способная укрыть Ольгу от прямых лучей солнца.
В пятницу они работали по укороченному графику, но она, изнеможенная в последнее время обилием тяжелых, дотошных и своекорыстных клиентов, вышла чуть раньше времени, когда солнце еще не ослабило своей активности, трудилось вовсю, даже с перебором. Приходилось прятаться в тень — годы, друзья мои…