– Да не очень. Отчасти, все вернулось в каменный век. Хорошая новость: люди живучие создания, и все что тебя не убивает, служит назидательным примером для остальных. – Волк глянул в окно и вздохнул. – Звучит, как гребаная сказка на ночь, особенно, если единственная твоя аудитория – смотритель склепа.
У Эбигейл перехватило дыхание от невысказанной боли, таившейся в этих словах.
– Что произошло?
– То, что всегда происходит, когда освобождаются сверхъестественные силы или идет война, а никого не заботят сопутствующие потери во время боя. – Он указал на людей на улице. – Я потерял всех своих близких в мгновение ока. Но постойте, я же сэкономил кучу денег на покупке рождественских открыток.
«Как он может относиться несерьезно к тому, что очевидно причиняет ему столько боли».
Эбигейл не раздумывая коснулась его руки.
Саша не посмотрел на нее, но сомкнул пальцы и легонько сжал ладонь, давая понять, что ценит ее поддержку.
Затем он откашлялся.
– И так, Чу? Сколько апокалипсисов пережил ты?
– Больше, чем ты, Волк. Намного.
Эбигейл склоняла голову перед их опытом. Страданиями, свидетелями которых они стали. Так легко упустить чужую боль, когда твоя собственная настолько сильна. Что об этом говорил Платон? Будь любезен со всеми, и ко всем кто сражается в тяжелой битве?
Какие верные слова.
– Ты в порядке? – спросил Джесс.
Она встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида.
– Да.
«Нет. Нет, если честно».
Ее съедала вина.
И один тяжелый вопрос не покидал мыслей, с каждой секундой тревожа все больше.
– Как ты научился жить с тем, что стал наемным убийцей?
– Воспринимал это, как и любой другой акт жестокости. Ты лжешь самому себе. Твердишь, что они все это заслужили. Создаешь истории, оправдывая причины их убийства, и говоришь себе, что если не нападешь первый, нападут на тебя. В конце концов, ты делаешь все возможное и невозможное, чтобы попросту стереть случившееся из памяти.
Да, у людей и правда есть неприятная склонность оправдывать свои плохие поступки и высказывать претензии другим, когда те поступали точно также.
Саша отпустил ее руку.
– Эй, Чу? Хочешь сделать ставку на наше сегодняшнее выживание? Мы же, в конце концов, в Лас-Вегасе. Думаю, нам стоит поднять ставку, и пусть победитель сорвет огромный куш. – Чу Ко Ла Та промолчал, и Волк глянул на Джесса. – Ну а ты, ковбой?
Джесс усмехнулся.
– Я играю на деньги только со своей жизнью.
– А-а… многое объясняет. И, меняя тему в попытке отвлечь наше внимание от того факта, что мы, скорей всего, мчимся навстречу неминуемой гибели, скажи, как ты получил прозвище Сандаун?
– Ты хочешь узнать это сейчас? – спросил Джесс голосом полным сомнения.
– Почему бы и нет?
Джесс покачал головой.
– Почему?
– Просто странное прозвище для преступника. Полагаю, в нем есть какой-то скрытый смысл.
– Его так прозвал один газетный репортер, – тихо объяснила Эбигейл. Она вычитала это в статье, которую обнаружил Джон несколько лет назад. – Этот человек написал, что все называют его Сандауном потому, что он делает лучшую и самую ужасную работу после наступления темноты.
– А ты веришь всему, что пишут в газетах? – Гневный голос Джесса разрезал тишину в тесном салоне машины похлеще кинжала, на точеной скуле яростно забился желвак. – Они все переврали. У них настолько мозги набекрень, что нарисуй им прямую, они пойдут по диагонали.
Очевидно, что ее слова нереально взбесили Джесса.
– Это не правда?
Cаша посмотрел на нее взглядом «а что, и так не понятно?»
– Да, – голос ковбоя источал яд. – Все ложь до последней буквы. Какой-то…– Он замолчал, подыскивая грязный эпитет, но вовремя спохватился. – Пытался выдать себя умником в том, что не имело к нему ни малейшего отношения. Мое настоящее имя: Мэни Я Доу Эу… что в переводе с языка моей матери означает закат.
«Как красиво».
Эбигейл сомневалась, что сможет правильно произнести его имя, но оно прозвучало прекрасно из его уст.
– Правда?
Он слегка кивнул.
– Это было ее любимым временем суток. Несколько мгновений, когда Солнце заключало мир с Луной, и оба касались друг друга, выражая взаимную дружбу и уважение. Идеальный баланс света и тьмы. Время для размышлений и приготовлений.
«Какой замечательный взгляд на мир».
Эбби ощутила боль утраты Джесса как свою собственную. Такую добрую женщину не должны были отнимать у близких. Так же, как и ее мать.
– Она кажется невероятной.
– Она была такой.
– Она из чероки, верно?
– Тсалаги – поправил Джесс. – Так она себя называла.
Эбигейл нахмурилась, заметив странное выражение лица Чу Ко Ла Та. Такое чувство, что он хотел что-то добавить, но знал, что не стоит этого делать.
Прежде чем она успела спросить, что-то упало на машину. Со всего маху. И подожгло ее.
– Что за?..
Джесс вывернул руль, так как на них полилось еще больше огня. Он падал на капот, словно желатиновые яйца, и взрывался, разбрызгивая пламя, которое приваривалось к металлу.
У Эбигейл перехватило дыхание, когда несколько капель попало на стекло, окрасив его красным. Кроваво-красным.
– Это что, кровавое пламя?
Чу Ко Ла Та кивнул.
– И хуже всего, оно горит в воде.
«Прекрасно. А никто не мог создать добрый мор? Типа дождя из маргариток? Эйфории? Танца летающих свинок?»
«Так нет же. Беды всегда должны быть отвратительными».
– Э-э, ребята? – не растерял задора Саша. – Это не просто мор.
Его слова дошли до Эбигейл, когда бронко буквально вышвырнуло с дороги с такой силой, что машина перелетела через бетонное ограждение на пересечении 15-й автомагистрали и приземлилась на шоссе № 93. Даже после дьявольской аварии автомобиль не сбавил скорости, яростно мчась в сторону площадки с припаркованными трейлерами.
Когда они наконец-то остановились, Эбигейл была полностью дезориентирована… и перевернута вверх тормашками.
Она пощупала лоб и коснулась чего-то влажного вдоль брови.
«Блин, кровь. По крайней мере, это объясняет внезапную боль в черепе».
Эбби глянула на Джесса чтоб убедиться, что у ковбоя все в порядке. Он тоже неслабо приложился головой. Да к тому же левая рука кровоточила. Но кроме этого он выглядел в порядке.
Чу Ко Ла Та казалось пострадал меньше всего. Он держал руку над головой, давя на потолок и удерживая свой вес так, чтобы ремни еще сильней не впились в тело.
В данную секунду сила притяжения играла против них.
Рядом застонал Саша, сражаясь со своим ремнем.
– Кажется, я сейчас блевану комок шерсти.
Джесс раздраженно вздохнул, попытался ослабить ремень безопасности.
– Как? Ты же собака.
– Скажи это комку шерсти.
Джесс выругался, когда рука соскользнула с заветной пряжки.
– Могу поспорить теперь ты рад, что я заставил тебя пристегнуть ремень, Мистер Я-могу-перенести-себя-наружу-если-мы-во-что-то-врежемся? – застонал Саша.
– Заткнись, придурок. – Он посмотрел на Джесса. – Я бы исчез из автомобиля, но мы крутились в воздухе, а я не хотел попасть под жестянку. Черт бы побрал законы Ритиса.
Эбигейл хотела спросить, о чем он говорит, но времени не было, так как на землю рухнуло больше кровавого пламени. Стоял густой запах газа. Если бронко и не полыхал в огне, то скоро этот «дождик» поправит дело.
– Надо выбираться отсюда.
Джесс начал пинать потрескавшееся лобовое стекло.
Саша исчез во вспышке света.
Эбигейл пыталась разорвать свой ремень безопасности, но не могла. Пряжка сломалась во время аварии.
– Ненавижу быть принцессой, но я застряла.
– Где Саша? – спросил Джесс.
Ответ раздался за окном Эбигейл.
– Набивает синяки на заднице, отвлекая от тебя разных придурков. В любое время, когда захочешь мне помочь, Джесс, – не проходи мимо.
Джесс фыркнул на ехидство оборотня, перерезал пояс и шлепнулся на потолок.