Уснуть Альбино в эту ночь не удалось, несколько часов пролежав без сна, он на Бдении вышел в ночной сад. Голова его остыла, мысли текли вяло. Ему подумалось, что Марескотти на самом деле вовсе не так легкомысленно подходит к смертям своих людей, как могло бы показаться. Или его гнев был всё же порождён только старой распрей и препирательствами с подеста? Тот подлинно вёл себя вызывающе, но отчасти его поведение объяснялось разумно: что найдёшь среди ночи в темноте колодца? А что делал у колодца Монтинеро? Подозревает ли он кого?
Потом мысли Альбино снова обратились к Камилло Тонди. Он, вначале показавшийся ему человеком приятным и дружелюбным, но, в общем-то, недалёким, в эту ночь проступил совсем иной гранью. Не привёл ли он его специально к колодцу? Тонди прекрасно знал повадки своего кота и мог оставить его у колодца специально, зная, что тот не убежит. Но зачем? Чтобы обнаружить труп? Что ему в Пьетро Грифоли?
Альбино закусил губу, вспоминая события вчерашнего вечера.
Тонди ничуть не был удивлён или расстроен неожиданной находкой, не обнаружив ни ужаса, ни беспокойства. И после, наблюдая склоку Марескотти с подеста, он ни на минуту не потерял самообладания, хоть снова привычно играл трусоватого простачка. Может, это его манера и он всегда пытается на людях выглядеть глупей, чем есть на самом деле? Но всё поведение Тонди, и деланное, и проступившее этой ночью, свидетельствовало о том, что мессир Камилло подлинно безразличен к смерти Грифоли, — от каких бы причин она не последовала. Удивила и сила архивариуса, слабаком он куда ка не был. Но если так, зачем приводить его, Альбино, к трупу? Какая ему разница, когда его обнаружили бы?
Значит, он ни при чём…
Может ли вообще всё произошедшее быть просто случайностью? Да, почему нет? Грифоли мог подойти к колодцу, наклониться за ведром и случайно упасть вниз. Пьяным он особенно не был, по крайней мере, Альбино не заметил, чтобы он, подобно Фантони, много пил, но что с того? Мера у всех разная, кому трёх бутылок мало, чтобы голову потерять, а кому и стакана довольно.
Сам он выпил несколько стаканов, но, как обычно, хмеля не почувствовал, помнил всё очень отчётливо.
Кстати, Фантони… Где он? Альбино поспешно вышел на поляну с другой стороны виллы, нашёл палатку торговца сластями. Франческо Фантони лежал на сене, укрытый лошадиной попоной, и музыкально похрапывал. Винные пары кружились вокруг него, точно туман над болотом. Рядом, свернувшись калачиком, спал ушастый слуга.
Альбино сел на скамью неподалёку от них и снова задумался. Он поймал себя на том, что неосознанно перебирает тех, кто был на празднике, и ищет среди них убийцу. Именно убийцу, ибо, несмотря на слова Тонди, он не верил в такие случайности. Что, если некто, беспощадный и умный, маскировал убийства под несчастные случаи? Ничто не доказывало этого, кроме его внутренней уверенности и… Бог весть откуда взявшегося желания, чтобы всё было именно так. Он был солидарен с убийцей, понял Альбино, хоть и страшился содеянного им, ибо безжалостная длань, опускавшаяся на свои жертвы, как топор палача, пугала. Но он не хотел бы остановить его.
Между тем, где-то за домом, видимо, у курятника, раздалось вдруг заливистое петушиное пение. Чи-ки-ри-чи! Звук этот наполнил утомлённого монаха радостью. Он с улыбкой вспомнил, как в монастыре брат Септимий рассказывал, что злые духи приходят всегда под покровом мрака, а уходят с первым утренним криком петуха.
Петух не только порадовал Альбино, но и разбудил проспавшегося к утру шельмеца Франческо Фантони. Сразу по пробуждении он некоторое время бормотал имя Лауры, однако, как понял Альбино, это были вовсе не воспоминания о кокетках, любезничавших с ним днём, а вопль пропойцы к кухарке, мольбы о кружке хмельного пива. И, как ни странно, нахал его получил. Проснувшийся от пеней хозяина ушастый служка, видимо, прекрасно знакомый с обычаями господина, притащил ему пиво с кухни мессира Палески. Чуть придя в себя, сладко потягиваясь и напомнив Альбино проснувшегося кота, Франческо, узнав от лопоухого Марио о несчастном случае с Пьетро Грифоли, неожиданно удивлённо пробормотал: «Он, что, поймал на похоронах венок?»
Эти язвительные слова, как ни странно, не только рассмешили Альбино, но и изменили направление его мыслей. Теперь ему показалась странной его давешняя уверенность в том, что Грифоли стал жертвой убийства, ведь она ничем не подкреплялась. Альбино спросил потягивающегося Франческо, что, подеста Пасквале Корсиньяно — человек сведущий в своём деле?
В ответ получил уверенный кивок.