— Да, мессир Корсиньяно своё дело знает.
Утро подтвердило слова Фантони. За накрытыми для утренней трапезы столами появились вчерашние гости, многие из которых только сейчас узнали о случившемся. Пришли Арминелли и Тонди, последний — выспавшийся и удивительно напоминавший толстого кота на солнышке. Он был с неизменным Бариле, они принялись завтракать, причём Альбино не мог не заметить, то мессир Камилло неизменно оставлял коту лучшие кусочки. Франческо Фантони ел, к удивлению монаха, за троих, запивая ветчину и сладкие пироги пивом, одновременно с нескрываемым любопытством расспрашивая Тонди о случившемся. Мессир Камилло бодро отвечал, но внезапно умолк.
К столу подходил подеста. Его заметил и Франческо, любезно предложивший Корсиньяно блюдо с ашанскими булочками, расточавшими вокруг такой аромат, что кружилась голова. Мессир Пасквале не отказался, но сразу кивнул Тонди.
— Мои люди уже осмотрели колодец. Как вы там вчера оказались? — приступил он к допросу с улыбкой на лице. Это была не благодушная улыбка потворства неведомому преступнику, но наслаждение вкусом сдобной булочки со взбитыми сливками.
Рассказ Тонди был точен и полон драматизма. Он поведал подеста о том, как три года назад обрёл на руинах старой часовни в Аббадии больного паршой и голодного котёнка, на которого накинулись два охотничьих пса мессира Чилено. Он отбил малыша у собак, выходил и совершенно приручил. С тех пор они не разлучаются. Пропажа кота в Ашано была для него, Тонди, громом среди ясного неба, он одинокий человек, к коту привык…
— А почему вы обратились к этому молодому человеку?
Он вообще-то не обращался, поспешил объяснить Тонди. Он просил о помощи мессира Арминелли, но тот не любит кошек, мессир же Кьяндарони, недавно принятый на службу в библиотеку мессира Петруччи, вызвался ему помочь, сообщил Тонди подеста, и он, Камилло, этому обрадовался, подумав, что его молодые глаза разглядят в темноте чёрного кота. Подеста перевёл глаза на Альбино, которому показалось, что он поймал каменящий взгляд Медузы Горгоны, по телу его пробежал озноб, стеснилось дыхание. Однако мессир Корсиньяно быстро оглядев его, смилостивился и отвернулся, философично проронив: «М-м-мда…»
— Вы подтверждаете слова мессира Тонди? — прожевав третью булочку, спросил он и, когда Альбино поспешно кивнул, вздохнул и снова перенёс внимание на архивариуса Пикколомини. — Теперь подумайте, как следует, Тонди. В какое время вы подошли к колодцу?
Мессир Камилло беспомощно оглянулся, почесал лысину, задумался. Потом безнадёжно развёл руками. Он не знал.
Альбино поднял глаза на подеста и осторожно сказал:
— Можно уточнить это у актёров. Спектакль начался на вечерней заре, после восьми. Мессир Тонди подошёл к нам, когда кончилось четвёртое действие. Мне казалась, что каждое действие шло четверть часа. Искали мы кота около получаса. Если я не ошибаюсь, мы были у колодца в половине десятого или чуть позже.
Тут подеста заметил Монтинеро, тихо подошедшего несколько минут назад и ставшего за его спиной.
— А, Лоренцо, ты осмотрел колодец? Он мог упасть туда?
— Мог, — короткое тяжёлое слово прокурора упало как камень в воду.
— Следы рядом есть?
Прокурор покачал головой.
— Земля там каменистая, да и ногами челяди утрамбована, но одни следы я высмотрел. Вот этот, — указующий перст Монтинеро упёрся в кошачью морду, — отбежал от столов, пробежал до песчаной насыпи, потом прыгнул за воробьём, следов воробьиных на песке не счесть, и песок вдрызг рассыпан, но крови и перьев нет, стало быть, ничего кот не поймал. Потом он бродил у старого дуба, а после побежал к колодцу. Нюх у котов слабый, не собачий, но воду они чуют. Что до шагов Грифоли, на песке их нет, он, видимо, шёл к колодцу по дорожке, она плитами выложена.
— Он был пьян? — этот вопрос подеста снова адресовал прокурору, причём, судя по тону, был уверен, что тот знает ответ.
— Пил он немного, но трезвым не был. Голова у него была некрепкая, его легко развозило.
Тут на поляне появился монсеньор епископ Квирини. Вот кого развозило… Он шатался и тёр виски, при каждом шаге постанывая. Подойдя к ним, его преосвященство поднял голову и с укором обратился к прокурору Монтинеро.
— Ты мне друг или только собутыльник?
Монтинеро сразу вытащил из-под плаща флягу и протянул ему, не словом, а делом доказывая свою дружбу епископу. Глаза Квирини блеснули, он в три глотка высадил фляжку и в первый раз с утра улыбнулся. Подеста же, окинув монсеньёра епископа ироничным взглядом, повернулся к Фантони, потягивавшему пиво и глядящему в облака.