— Следствием болезни? — подхватил прокурор мысль Корсиньяно, — да, многие бредят, но Гвидо не уверен, что он умер от заразы. У покойника закоченели руки. И рано ещё, Мазаччи сказал, он мог протянуть ещё пару лет.
Подеста пожевал губами и зло прихрюкнул. Потом вздохнул и почесал за ухом:
— А что если подлинно дьявол? Следов-то нет.
— Ну, нет, — решительно поднялся прокурор. — Вздор это всё. Думать, что дьявол, наградив его распутной галльской заразой, от которой все блудники мрут за пять-семь лет, разлагаясь заживо, ещё и снизошёл до того, чтобы лично угробить дурня? Зачем такое беспокойство? Дьявол, вон, спроси у Квирини, вечен. Он вполне мог подождать пару лет, пока Линцано помрёт сам. Неужто в адских котлах пусто? Привиделось ему всё это.
Подеста вздохнул.
— Да, хвостатого не допросишь. А так мысль интересная.
Монтинеро не спорил.
— Да, возможно. Но нам пора к мессиру Петруччи.
— Рано ещё, — покачал головой подеста. — Меня интересует, умер ли он от остановки сердца или нет?
— Гвидо отказался его вскрывать, говорит, это опасно.
— А точно, что это не от галльской заразы? — с надеждой в голосе спросил Корсиньяно. — Если он не вскрывал его, то откуда знает?
Монтинеро расслышал эту надежду.
— Он не уверен, просто предполагает. Может, и от неё, почему нет? Поверхностный осмотр ничего, кроме язв, не выявил.
В арочном проходе появились капитан народа, его советник Антонио да Венафро и епископ Гаэтано Квирини, почему-то облачённый в скромную монашескую рясу, сзади них маячил Фабио Марескотти. Подеста торопливо поднялся, извинившись, что, занятые допросом, они с мессиром Монтинеро пропустили назначенное время. Пандольфо Петруччи махнул рукой и спросил, что удалось узнать о гибели мессира Линцано? Подеста бросил быстрый взгляд на врага: Фабио Марескотти, исхудавший и бледный, стоял, глядя в пол, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Когда он минутами поднимал глаза, его потухший взгляд окидывал собравшихся, но едва ли их видел. Было заметно, что начальнику гарнизона абсолютно всё равно, что скажет сейчас Корсиньяно.
Тот понял это и отчеканил, обращаясь к капитану народа:
— Мы проследили его последний путь. Он вышел из палаццо Марескотти около шести, его видели в трактире папаши Леонардо, он выпил только стакан вина и пошёл сюда, в книгохранилище, где встретился с мессиром Баркальи, своим двоюродным братом. Оба они вышли отсюда около восьми, мессир Баркальи свидетельствует, что остался ужинать у Розалины, а мессир Никколо пошёл дальше от Кампо. Мы ещё не проверили, точно ли они расстались там, но около половины десятого у источника Фонте Бранда было обнаружено тело Линцано. Наш врач уверен, что покойный был болен галльской болезнью, но не может достоверно утверждать, что мессир Линцано умер именно от неё. В то же время он не нашёл на теле погибшего ни раны от кинжала, ни следов удушья или отравления. Мы ещё не установили, где был покойный с четверти девятого до половины десятого — нам не хватило времени, но наши люди сегодня узнают это.
— И ещё одно, ваша милость, — добавил Лоренцо Монтинеро, едва подеста умолк. — Мессир Сильвестри задержан вчера у гарнизонной конюшни. Он собрал вещи и намеревался удрать. Я прибыл туда для допроса и не мог отпустить его, тем более что с ним не было ни приказа, ни разрешения отлучиться. Сейчас он в подестате.
— Вы полагаете, это он убил Линцано? — задумчиво поинтересовался Пандольфо Петруччи.
— Нет, ваша милость, пока нет никаких оснований так думать, тем более что сам мессир Сильвестри заявил, что он просто смертельно перепуган и боится стать следующей жертвой не то неизвестного убийцы, не то… кое-кого пострашнее. Дело в том, — деловито продолжил он, — что в результате сбора улик всплыло следующее обстоятельство: мессир Линцано незадолго до смерти говорил мессиру Баркальи, что видел… — Прокурор сделал эффектную паузу в речи и, поняв, что внимание всех приковано к нему, артистично развёл руками, — видел дьявола, который подкрадывался к нему ночью и говорил, что он, Никколо, — следующий, что его ждёт ад. Натуральный чёрт, говорил, с рогами и хвостом. Мессир Баркальи уверяет, что мессир Линцано иногда считал, что это ему мерещится, но вчера сказал, что это точно дьявол.