- Не высовывайся, - сказала Айс, даря мне последний, долгий взгляд перед тем, как повернуться и направиться к двери.
- Айс!!! Нет!!!
Но она не слушала. Черт возьми, она не слушала!
Я вскочила на ноги, почти растоптав Руби, поскольку она пыталась остановить меня. Я побежала за исчезающей фигурой моей возлюбленной, но к тому моменту, как я достигла двери, было уже слишком поздно.
Полицейские окружила Айс, заломили ей руки, почти ткнув ее в землю, нацелив на нее оружие.
Когда они подняли ее снова на ноги, ее прекрасное лицо было в грязи и крови. Перед ее рубашки, бывший некогда ослепительно белым, сейчас был бардовым от открывшихся швов ее ран. Подобно человеку, обращенному в камень жестоким богом, я была обречена на то, чтобы стоять и смотреть.
Было холодно. Очень холодно.
И темно как в свежевырытой могиле.
Мое тело окоченело, а сердце покрылось толщей льда, который, казалось, никогда не растает.
Я ощущала проливной дождь, обрушившийся на почти горизонтальные языки жгучего пламени, разметавшиеся под напором бешеного ветра.
Монотонный стук деревянной ставни, покосившейся от бури, напоминал погребальный звон. Его не могли заглушить ни завывание ветра, ни вой сирен -сирен с кровавыми когтями дракона вместо кошачьих лапок, на которых они подбирались все ближе и ближе.
Вспышки молний рисовали на небе ломаные узоры, оставляя их снимки на сетчатке глаз.
Новый раскат грома вытащил на поверхность сознания пустую мысль, любимую присказку моего отца: "Бог опять развлекается в боулинг с ангелами".
Я продолжала ждать, слепая и замершая, как бессмертная статуя. Ждать, пока ветер усмирит свою ярость.
Ждать, когда с неба перестанет падать непроглядная пелена дождя.
Ждать, видения, которого не смогли бы выдержать мои глаза. Видения, которого не смогла бы забыть моя душа.
И словно внимая моей бессловесной мольбе, послышались звук подъезжающих машин. Взмыленные колеса разбрасывали вокруг куски грязи. Мощные фары разрезали стену дождя, освещая сцену, которую я так отчаянно желала увидеть с замерзшего крыльца дома. Я помогала строить этот дом.
Дом, мечту который я покину и никогда не обернусь, если, только, кто-то не снимет пелену с моих глаз.
Если только.
В свете фар стояла она - стройная и высокая - моя любовь, мое сердце, моя душа. Гордая, непокоренная, с высоко поднятой головой и горящими глазами.
Да, гордая. Но, беспомощная.
Беспомощная не под градом ударов и пистолетов, целящихся в самые уязвимые места когда-то неуязвимого тела.
Нет. Никогда.
Беспомощная под тяжестью прошлого, вернувшегося на порог нашего дома.
Беспомощная под тяжестью любви, за которую продала душу, которую лелеяла и заботливо взращивала.
Взгляд ее глаз я заберу с собой в могилу. В могилу, которую, если смилуется Господь, не придется долго ждать.
В них был гнев, вызванный вторжением прошлого. Ярость, вызванная схватившими ее руками и пистолетами, холодившими своими серебристыми дулами. Скорбь о том, что мы так быстро упустили наш шанс.
И любовь.
Непрекращающаяся любовь.
Она приоткрыла губы, и я приложила все усилия, чтобы услышать ее слова сквозь усилившуюся бурю. Сквозь туман доносились лишь окончания. Но, даже, если эти слова пришли из моего подсознания, я уверена - она сказала именно их.
Я смотрела на эти губы, складывающие слова, которые слышало только мое сердце.
Я люблю тебя.
Следующее слово потрясло мою душу.
Прощай.