- Почему ты плачешь?
На этот вопрос был очень простой ответ:
- Потому что я люблю тебя.
Она посмотрела на меня с таким видом, как будто хотела оспорить сказанное, но тяжесть бессонных ночей навалилась на нее и она опять зевнула.
- Я тебя тоже, - послышалось бормотание, тяжелые веки уже закрывали ее прекрасные глаза: - мой ангел.
Я поймала руку, сонно сползающую по моему лицу, и поднесла к губам. Слезы потекли по моим щекам.
- Я люблю тебя, Морган. Сильнее, чем ты думаешь.
Вернув ее руку на обычное место между моих коленей, я принялась рассматривать залитое дождем окно, вяло размышляя, как летом крупные капли могут предсказывать новую грозу. Сквозь слезы, вызванные воспоминаниями о недавнем ночном кошмаре, мир казался еще более размытым. В тысячный раз я гадала, чем был этот сон - обычной бессознательной реакцией на стресс или предсказанием еще более зловещих событий?
Прислонившись затылком к стене и наблюдая за бушующей природой, я усилием воли загнала эти рассуждения как можно глубже, и попыталась отвлечься, пустив мысли на самотек. Я вспомнила гораздо более простые времена, когда наш мир сузился всего до одного слова.
Выживание.
*****
Я остановилась за широкой спиной Айс, мучаясь непреодолимым желанием сходить в туалет, в то время как все мои мускулы свело от холода, горного ветра и необходимости оставаться совершенно неподвижной, а мои зубы стучали не хуже кастаньет в руках испанской танцовщицы.
Солнце садилось на западе, забирая с собой ничтожные остатки тепла с низкого весеннего неба, и усиливающиеся порывы ветра, задувающего под пиджак, стали совершенно нестерпимыми. Я не переживу это утро.
Несколько раньше Айс продала одному из друзей свой мотоцикл, что позволило добыть немного наличных денег, которые мы добавили к моим накоплениям. Потом мы быстро пробежались по местному дешевому магазину, болезненно сознавая, что это все деньги, на которые нам предстоит просуществовать какое-то время. Какое? Это было известно одному лишь Богу.
И мы отправились в путь, старательно избегая больших дорог. Исключение делалось только для моих израненных и покрытых волдырями ног, и тогда мы пытались договориться с водителями дальнобойных фур.
Уже прошел час с тех пор, как нам удалось пересечь то, что Айс прокомментировала словом "граница". Я не стала допытываться, как она догадалась об этом, ведь карта так и не вошла в список наших скудных покупок. В конце концов, эта информация ничего бы не прибавила. Айс никогда не была самой разговорчивой женщиной в мире и я была абсолютно уверена, что ее голову занимают гораздо более серьезные вещи, чем мое простое, если не сказать надоедливое, любопытство.
Вот что я сказала сама себе после того, как уже на пять вопросов подряд я получала в ответ невнятное бормотание и столь знакомый всем жест, просящий о тишине.
Поэтому я хранила молчание и занималась тем, что пыталась как можно лучше запомнить все этапы нашего пути, мысленно представляя, как вечером окажусь в теплой комнате, где это путешествие наконец-то закончится, и я смогу записать в дневник, все, что произошло по дороге.
Если я и мечтала описать что-нибудь величественное, например, как мы покинули "долину храбрых" и вошли в "дом Кануков", то меня постигло глубокое разочарование. Это был участок леса с плотным подлеском, один в один похожий на тысячи других, что мы пересекли на своем путешествии к свободе.
Но, когда Айс неожиданно остановилась и опустила меня на толстый лапник, я осознала, что, возможно, мы уже добрались до пункта нашего назначения.
Мы ждали, когда солнце блеснет последним буйством красок, взойдет луна и без сомнения прекрасные звезды начнут наблюдать за нами сверху. Я была абсолютно уверена, что мы ждем именно этого.
Всем своим существом я осознавала, что неподвижность, ожидание и холод, сыграли с моим мочевым пузырем не совсем хорошую шутку. У меня был выбор: или очень быстро куда-нибудь отойти, или сделать то, чего я не делала с двухлетнего возраста.
Что бы хоть как то отвлечься, я попыталась размышлять на разные абстрактные темы. Например, о том, как приятно ощущать себя "свободной", и что это для меня значит, особенно сейчас, когда я нахожусь в самом центре небытия. Я все еще находилась в том блаженном состоянии духа, когда даже самые ужасные обстоятельства видятся сквозь розовые очки.
Все вокруг выглядело настолько нереально просторным и открытым без постоянной тени решетки, уродующий вид и в любой момент времени напоминающий мне, где мое место; напоминающей, что общество обоснованно предает меня презрению, лишая малейшей самостоятельности.