— Я не желаю мириться с поражением, — жёстко произнесла королева Эдже. — Венецианский дож оскорбил меня и мой род. Османская империя унизила моё государство, грязно воспользовавшись войной с Венецией. А я молчу, спрятавшись в своём дворце, пока мой флот, разрушенный и побеждённый, бездействует.
— Сейчас не время, — притянув её к себе, отозвался адмирал Артаферн. Женщина прильнула к его широкой груди, скрытой под жёстким кожаным дуплетом. — Восстановим флот, и тогда утолишь свою жажду возмездия.
— Главное, ты со мной, — вздохнула женщина, и, отстранившись, обратила изумрудно-зелёные глаза к лицу человека, которому доверяла безгранично и которого столь же безгранично любила. — Мой племянник, похоже, направил свой взор в сторону Генуи. Теперь, когда Венеция побеждена, его целью станем мы.
— К этому времени мы будем готовы.
— Османская империя — моё прошлое. Как и династия османов. Помнится, Рейна говорила, что для того, чтобы построить будущее, нужно разрушить прошлое, не позволяющее этого сделать. С годами я пришла к выводу, что она была во многом права. И я его уничтожу.
Адмирал Артаферн мрачно усмехнулся.
========== Глава 3. Страх потери ==========
Вечер.
Топкапы. Султанские покои.
После заседания Совета Дивана султан Баязид был вынужден отправиться на верфь, а после в корпус янычар, дабы самостоятельно убедиться в ходе их восстановления после минувшего военного похода и в готовности к следующему. Который, как показало сегодняшнее заседание Совета Дивана, начнётся совсем скоро.
Побеждённая Венеция всё ещё не в силах оправиться, а Генуя, отброшенная с её земель вмешавшейся в их войну Османской империей, наоборот, стремительно восстанавливается и жаждет возмездия. Так что, война с Генуей — неизбежность, к которой нужно быть готовыми.
Только к вечеру султан Баязид вернулся в свои покои, но насторожился, застав в них мать.
Дэфне Султан, которая выглядела болезненнее обычного, просияла улыбкой, увидев вошедшего сына. Она сидела на тахте, как всегда, элегантная и изящная в своём бежевом одеянии.
— Валиде, — подойдя, повелитель поцеловал её руку, которую она ему протянула, и сел рядом на тахту. — Как вы? Выглядите… плохо.
— Болезнь даёт о себе знать, — горько вздохнула Дэфне Султан, не выпустив его руки из своей. Его смуглая кожа и её бледно-сливочная сильно контрастировали. — У меня новости. Сегодня утром из Старого дворца прибыли Эсен Султан с дочерьми. Я их разместила в гареме, каждую в отдельных покоях.
— Вы поговорили с Эсен Султан о свадьбе?
Валиде Султан недовольно поджала губы, и повелитель кивнул, поняв её без слов.
— Я предполагал, что она будет против. Как и вы. Потому вы и попросили меня настоять на этой свадьбе.
— Если уж к моему мнению не прислушиваются, я прошу тебя поговорить с Эсен Султан. Она должна понять, что эта свадьба состоится, несмотря на её нежелание.
— Я приглашу её с дочерьми к себе. Заодно познакомлюсь с сёстрами. Не беспокойтесь. В этом вопросе я целиком и полностью на вашей стороне.
— Я знала, что могу рассчитывать на твою поддержку, — очень тепло и нежно улыбнулась Дэфне Султан. Поднявшись с тахты с помощью подоспевшего сына, подавшего ей руку, она, немного неуверенно помявшись, добавила: — Вчерашний инцидент меня разочаровал. Что уж говорить о Филиз… Этим утром я с трудом привела её в чувство. Не поступай с ней так, Баязид. Она ждала тебя долгие годы в надежде, что и ты ждёшь встречи с ней. А вчера ты отнял у неё эту надежду, пригласив к себе, а после заставив встретиться с закрытыми дверьми твоих покоев, в которые обманом и хитростью пробралась Эмине.
Султан Баязид помрачнел и, по-матерински недовольно поджав губы, кивнул темноволосой головой.
— Вы, как всегда, правы, валиде.
— Я передам Филиз, чтобы готовилась к ночи.
Развернувшись, Валиде Султан покинула султанские покои.
— Охрана!
На зов султана немедленно явился один из охранников, стоящих у дверей.
— Слушаю, повелитель.
— Пригласи Эсен Султан с её дочерьми.
В ожидании султан Баязид медленно прошёлся по своим покоям, заложив руки за спину, и подошёл к зажжённому камину, в котором полыхало оранжевое пламя.
Танцующие языки пламени завладели его взглядом, в котором при этом поселилась отстранённая задумчивость.
Вынырнул в реальность он только тогда, когда за его спиной раздался скрип распахнувшихся дверей и шелест стелющихся по полу длинных юбок платьев.
Обернувшись через плечо, повелитель увидел трёх женщин, вошедших в покои, которые были настолько непохожими между собой, что их едва ли можно было счесть за мать и её дочерей.
— Повелитель, — отстранённо-вежливо произнесла Эсен Султан, поклонившись.
Взглянув на неё, султан Баязид нахмурился. Время, боль и скорбь изменили её, и из той молодой женщины, от которой веяло свежестью и лёгкой грустью, — такой он её помнил — она превратилась в женщину безжизненно-сухую с пустым взглядом серо-голубых глаз, которые в настоящий момент смотрели на него… со сдерживаемым негодованием?
— Эсен Султан, — отозвался он, приветственно кивнув темноволосой головой. — Добро пожаловать. Я рад, что вы здесь.
Его последние слова вызвали у султанши горькую улыбку. Да уж. Она его радости по поводу её нахождения здесь, в Топкапы, явно не разделяла.
— Это — Михримах Султан, — приобняв за плечи стоящую рядом с ней невысокую девушку хрупкого телосложения с золотисто-светлыми волосами и серыми глазами, полными смущения, воскликнула Эсен Султан.
— И, полагаю, Нилюфер Султан, — добавил султан Баязид, посмотрев на вторую девушку — полную противоположность первой. Высокая, телосложения стройного, но крепкого, со смуглой кожей, длинными тёмными волосами и тёмно-карими глазами. Он тут же ощутил родство с ней. Из всех детей султана Орхана они были больше всех похожи на него и, следовательно, между собой.
— Повелитель, — со спокойной уверенностью улыбнулась Нилюфер Султан. — Рада встрече с вами.
Сев за свой письменный стол, а женщин пригласив сесть на тахту, повелитель завёл разговор об их жизни в Старом дворце, об интересах и увлечениях сестёр в попытке их узнать. Эсен Султан молчала, недружелюбно поглядывая на него.
Вскоре султан Баязид пришёл к выводу, что между Михримах Султан и Нилюфер Султан лежит громадная пропасть, а их мать, похоже, была на стороне светлой, кроткой и благопристойной Михримах, оберегая её от слишком напористой, жёсткой и острой на язык Нилюфер.
— Нилюфер, Михримах — возвращайтесь к себе. Я хочу поговорить с вашей матерью наедине.
Серо-голубые глаза Эсен Султан тут же вспыхнули ещё большим недружелюбием и напряжением. Девушки, поклонившись, покинули султанские покои, в которых тут же воцарилась гнетущая атмосфера.
— Я знаю, о чём вы хотите поговорить со мной, — усмехнулась султанша, взяв инициативу в свои руки и первой начав разговор. — Вероятно, Валиде Султан попросила вас убедить меня согласиться выдать Михримах замуж, так как у неё этого не получилось.
— Я не собираюсь вас ни в чём убеждать, — неожиданно твёрдо произнёс султан Баязид, уверенно сидя за своим письменным столом и смотря на неё прямо и спокойно.
Эсен Султан на мгновение растерялась, не ожидав подобного. Она полагала, что сын Дэфне Султан такой же, как и она: мягкий, вежливый, пытающийся угодить и прийти к согласию. Ведь все твердили, что хотя внешне он похож на отца, характером пошёл в мать.
Но перед ней сидел явно уверенный в себе и в своей власти мужчина с тяжёлым взглядом тёмно-карих глаз на жёстком смуглом лице, обрамлённом тёмными волосами.
Сердце её волнительно затрепетало в груди. В нём она увидела султана Орхана, столь отчётливо и ясно, что какое-то неясное щемящее чувство сдавило её грудь, затрудняя дыхание.