— Уже долгие годы меня мучает один-единственный вопрос, но я всё не осмеливаюсь задать его тебе и, наконец, узнать на него ответ, — тихо произнесла Филиз Султан. — Потому что боюсь услышать его. Если ты ответишь “да” — я не смогу этого пережить, а если ответишь “нет” — я буду счастливее всех в этом мире.
— И что же это за вопрос? — настороженно спросил повелитель.
Женщина, наконец, обратила к нему свои тёмно-серые глаза, и он увидел в них страх и в то же время твёрдую решимость.
— Ты разлюбил меня?
В султанских покоях воцарилась звенящая тишина. Филиз Султан в напряжении ждала ответа, а султан Баязид просто смотрел ей в глаза и не спешил отвечать, будто прислушиваясь к себе.
Неожиданно его тёмно-карие потеплели, и он улыбнулся со снисходительной нежностью.
— Нет.
Одно слово — и Филиз Султан едва не рухнула на пол от облегчения. Она выглядела ошеломлённо-радостной и растерянно моргнула, почувствовав, как крепкая рука повелителя коснулась сначала её щеки, а после подбородка.
— Как я могу разлюбить тебя? Ты рядом со мной большую часть моей жизни. Мне было всего-то шестнадцать лет, когда ты появилась в моей жизни и заняла в ней одно из главных мест наравне с валиде, а после и с моими детьми, которых ты мне и подарила. С тех пор ничего не изменилось.
— Тогда почему же?… — с отчаянным непониманием спросила Филиз Султан, не сумев закончить предложение, так как её горло сжалось от подступающих слёз.
Султан Баязид устало вздохнул и, взяв жену за руку, повёл её к ложу. Они сели рядом друг с другом, не размыкая рук, и Филиз Султан ощутила волнительный трепет в груди.
Ей не верилось, что она здесь, сидит на его ложе и держит его за руку, смотря в его глаза. Султанша за прошедшие годы успела позабыть, каково это, быть наедине с повелителем, безраздельно владеть его вниманием и знать, что уж в этот-то раз его тёплая улыбка предназначена именно ей — ей одной.
— Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, — мягко заговорил султан Баязид. — Ты — моя жена. Мать моих детей. Ты провела со мной большую часть моей жизни, поддерживая в трудностях и разделяя мою радость в счастливые дни. Я к тебе привязан, ценю и уважаю тебя.
От его слов Филиз Султан почувствовала, как потоки нежности и благодарности затопили её. Она крепче сжала его руку в своей и широко улыбнулась, как не улыбалась ещё со времен жизни в Амасье.
— Но у меня есть и вторая жена, — добавил повелитель, и Филиз Султан почувствовала себя так, словно, воспарив в небеса, с огромной высоты рухнула на землю. — Она тоже мать моих детей. И я привязан к ней, ценю и уважаю её также, как и в случае с тобой. Вы обе — часть моей семьи, а я люблю всех членов своей семьи, причём, стараюсь любить в равной степени, чтобы никого не обделить своим вниманием. Если я всё же по неосторожности уделил тебе меньше внимания, чем требовалось, извини. Я хочу это исправить.
Женщина, опустив темноволосую голову, молчала. Спустя мгновение, видимо, совладав с собой, она подняла лицо, полностью лишённое недавней широкой улыбки, и с тоской в тёмно-серых глазах посмотрела на повелителя.
— И как же ты это исправишь?
— Буду уделять тебе ровно столько же внимания, сколько уделяю Эмине. Я делал тебя несчастной, но обещаю, что…
Филиз Султан горько усмехнулась.
— Ты перестанешь делать меня несчастной только тогда, когда будешь уделять мне не ровно столько же внимания, сколько уделяешь Эмине, а всё своё внимание целиком. Как я могу быть счастливой, вынужденная делить тебя с другой женщиной? С женщиной, которая не упускает возможности поиздеваться надо мной и высмеять мои страдания, мою беспомощность.
— Почему ты раньше об этом не сказала? — возмущённо нахмурился султан Баязид. — Я поговорю с Эмине. Она прекратит подобное.
Женщина натянуто улыбнулась, прекрасно понимая, что это ничего не даст, а только усугубит. Теперь Эмине будет насмехаться над ней за то, что она нажаловалась повелителю, не в силах самостоятельно защитить себя.
— Баязид, — тихо произнесла Филиз Султан, смотря на их всё ещё переплетённые руки. — Давай закончим этот разговор. Я благодарна даже за толику твоего внимания, раз уж не в силах это изменить и владеть им безраздельно. Я хотела поговорить о другом…
— О чём же?
Султанша неловко замялась, но, посмотрев на повелителя, увидела его ободряющий кивок, и заговорила:
— Мы оба знаем, что говорят лекари. Вряд ли у меня ещё будут дети. Скорее всего они правы, если учесть, что я так и не смогла родить тебе ещё детей после Мурада и Эсмы. Но я не хочу терять надежду… Ты же не потерял?
Султан Баязид напряжённо поджал губы и, не спеша отвечать, вздохнул.
— Если ты не теряешь надежды, то я, конечно же, поддерживаю тебя, — после долгого молчания ответил он. — Но нам нужно быть готовыми к тому, что лекари окажутся правы. И тебе не стоит из-за этого печалиться, Филиз. У нас есть двое детей, которых я очень люблю и которыми горжусь. Не забывай о том, что у тебя есть они.
— Спасибо, — нежно улыбнулась Филиз Султан.
Её улыбка из нежной превратилась во взволнованную, когда она, отпустив руку повелителя, прикоснулась ею к его смуглой щеке. Медленно наклонившись к его лицу, султанша заглянула в его тёмно-карие глаза, будто спрашивая разрешения, и, увидев в них мягкое позволение, поцеловала его.
Топкапы. Покои Эмине Султан.
— Почему дети ещё не спят? — возмутилась Эмине Султан, недовольно посмотрев на служанку и указав рукой на бегающих по покоям сыновей. — Осман, Сулейман — успокойтесь и ложитесь в свои постели!
Вздрогнув от материнского возгласа, шехзаде Осман и шехзаде Сулейман тут же остановились и, переглянувшись, отправились в детскую комнату.
— О, Аллах, — выдохнула султанша, положив пальцы на пульсирующие от боли виски. — Голова раскалывается от боли…
Сидя на тахте, Эмине Султан устало массировала виски, изнемогая от головной боли. Этим вечером отчего-то она чувствовала себя необоснованно взвинченной и нервозной.
— Эмине, — напряжённо произнесла Элмаз-хатун, войдя в покои. — Только обещай сильно не злиться.
— В чём дело? — раздражённо отозвалась Эмине Султан. — Сейчас мне только плохих вестей не хватало…
— Повелитель этой ночью снова позвал к себе Филиз Султан. Она уже в его покоях.
Элмаз-хатун не успела толком договорить, а Эмине Султан уже поднялась с тахты, и, неверяще смотря на сестру, подошла к ней, отчего та сжалась в ожидании её гнева.
— Что ты сказала?
— Филиз Султан у повелителя, — осторожно повторила Элмаз-хатун. — Эмине, прошу, успокойся…
Тяжело дыша, Эмине Султан зажмурилась, пытаясь совладать с волной гнева и ревности, нахлынувшей на неё. Ей стало трудно дышать, и, делая глубокие вдохи и выдохи, они добралась до тахты и вяло опустилась на неё, с полыхающим гневом в ярко-зелёных глаза смотря в пространство.
— Они объединились против меня, — процедила она, медленно возвращая над собой контроль. — Валиде и Филиз.
— А чего ты ожидала, идя против них и особенно против Валиде Султан? — пожала плечами Элмаз-хатун, сев рядом с сестрой на тахту. — Что теперь делать? Филиз Султан снова будет ходить на хальветы.
— Что толку? Детей у неё не будет, — зло усмехнулась Эмине Султан. — Мы ещё посмотрим, Элмаз, кто кого одолеет. Валиде полагает, что сможет меня сломать…
— Эмине, не надо усугублять… Это всего лишь хальвет. Не горячись. Может быть, тебе попросить прощения у Валиде Султан, а она, глядишь, и перестанет действовать против тебя.
— Куда уж усугублять? Хуже быть не может. А лучше никогда не станет. Если Валиде Султан решила идти против меня, то я не собираюсь отступать. В конце концов, скоро ей придёт конец.
— Не говори так! — испуганно шикнула Элмаз-хатун, покосившись на двери. — Не пугай меня, Эмине. Что ты задумала?
— По гарему слухи ходят, что Валиде Султан мучается от своей болезни и покоя не знает. Я подарю ей вечный покой в ином мире. Но мы должны быть очень осторожны. Никто не должен заподозрить, от чего же в действительности скончалась султанша. Элмаз, если я не начну действовать, они меня сгубят, а по-другому Валиде Султан мне не одолеть.