Топкапы. Покои Эсмы Султан.
Раздосадованная тем, что не смогла отыскать подругу и обо всём ей рассказать, Эсма Султан вернулась в свои покои и изумлённо вскинула брови, увидев сидевшую на тахте Михримах.
— Эсма, — радостно улыбнулась она, поднявшись с тахты и шагнув к ней навстречу. — Я пришла навестить тебя, но, оказалось, ты вышла. Я решила подождать тебя здесь, чтобы вновь не разминуться.
— Я тоже искала тебя, — серьёзно произнесла Эсма Султан, и, взяв подругу под руку, повела её к тахте, на которую они вдвоём опустились. — Ты, наверно, ещё не знаешь… Странно, что Эсен Султан тебе ни о чём не сказала.
— О чём ты? — непонимающе спросила Михримах Султан, но внутренне насторожилась. — Ты расстроена. Вероятно, это что-то плохое, потому валиде не захотела расстраивать меня.
— Тебя хотят выдать замуж. За великого визиря Искандера-пашу. Валиде Султан с позволения повелителя уже объявила о вашей помолвке, а сегодня вечером в честь этого в гареме устраивается празднество.
Михримах Султан несколько мгновений всё ещё непонимающе смотрела на подругу, тёмно-карие глаза которой были полны сочувствия и настороженности. Видимо, ожидала реакции. Ей не пришлось долго ждать.
Судорожно вздохнув, Михримах Султан прикрыла маленькой ладонью рот в ошеломлении и почувствовала, как защипало глаза от подступающих слёз. Она не знала, отчего плакала. Скорее всего, от страха и непонимания.
Почему никто даже не спросил её мнения? Почему молчала валиде? Кто это — Искандер-паша? И почему она вообще должна выйти за него замуж?
— Михримах, — мягко произнесла Эсма Султан, сжав её руку в своей и ободряюще улыбнувшись. — Не плачь. Может быть, всё ещё отменят. Поговори с Эсен Султан или с повелителем. Отец тебя выслушает. Хочешь, я пойду с тобой?
— Пойду к валиде, — утерев слёзы с лица, отозвалась та и порывисто поднялась с тахты. — Она всё объяснит. И поможет.
Эсма Султан сочувственно смотрела в след спешно ушедшей подруге.
Топкапы. Гарем.
Войдя в покои матери, Михримах Султан ощутила себя брошенной и никому не нужной. Эсен Султан вместе с Бирсен-хатун куда-то ушла, даже не предупредив её об этом.
Заплаканная, растерянная и испуганная, султанша вышла из её покоев и, сдерживая вновь подступающие слёзы, направилась в свои покои, чтобы вдоволь наплакаться, так как иного ей не оставалось. Ей могла помочь только валиде, но сейчас ей, похоже, было не до неё.
Но судьба будто в насмешку послала ей навстречу вместо желанного утешения ещё большее огорчение.
— Михримах? — раздался до боли знакомый и привычно полный насмешливости голос. — А я как раз искала тебя с тем, чтобы поздравить. Я оказалась права. Нас позвали в Топкапы только для того, чтобы выдать тебя замуж за старого и безобразного пашу.
— Оставь меня в покое, Нилюфер, — дрожащим от сдерживаемых слёз голосом ответила та и попыталась обойти сестру, но та, поймав её под локоть, не позволила этого сделать.
— Он и вправду стар и безобразен. Искандер-паша, я имею в виду. А ещё, кажется, серьёзно болен. Бедная Михримах… Тебе придётся жить с ним под одной крышей и даже делить с ним одно ложе. От этой участи тебя никто не спасёт… В этот раз даже валиде бессильна. Оттого и молчала.
— Чего ты от меня хочешь? — устало выдохнула Михримах Султан, чувствуя, как предательская слеза, вызванная пугающими и вызывающими заведомую неприязнь к Искандеру-паше словами сестры, стекла по щеке. —Насладиться моими слезами? Я плачу. Наслаждайся.
Нилюфер Султан, изумлённо вскинув брови от неожиданно резкого ответа сестры, отпустила её локоть и с ухмылкой на лице отступила в сторону, пропуская её.
Топкапы. Султанские покои.
Решительно направляясь к дверям султанских покоев, Эмине Султан замедлила шаг и нахмурилась, увидев выходящую из покоев Хафсу Султан.
Несмотря на хрупкость и внешность миловидной и миниатюрной женщины-девочки, серые глаза Хафсы Султан были полны презрительного холода и спокойной властности, которые казались такими естественными и правильными в её образе.
Её одеяние было глубокого тёмно-синего цвета, расшито серебряной нитью и казалось роскошным, но вместе с тем сдержанным из-за закрытого фасона: рукава были длинными и узкими, а декольте было скрыто за высоким воротом. Султанша словно была в своеобразных доспехах, скрывающих её от внешнего мира.
— Султанша, — поравнявшись с ней, поклонилась Эмине Султан с искусственной радостно-почтительной улыбкой на лице. — Не ожидала вас встретить здесь. Вы общаетесь с повелителем? Не думала, что вы близки.
Хафса Султан холодно улыбнулась, выразительно посмотрев на её излишне яркое красное одеяние, дополненное золотыми украшениями с рубинами. В её серых глазах явственно читались неодобрение и насмешливость, которые задели Эмине Султан.
— А стоит иногда, — наконец, ответила Хафса Султан, и в её сдержанно-холодном голосе была слышна нотка иронии. — Если ты понимаешь, о чём я.
— Нет, не понимаю, султанша, — процедила Эмине Султан.
— Я имела в виду, стоит иногда думать, Эмине. Лучше начать как можно скорее, если хочешь сохранить привязанность повелителя, которую он к тебе пока ещё питает.
— Благодарю за совет, — вспыхнув от обиды, с ответной иронией отозвалась та. — Позвольте и я вам дам совет. Не стоит наживать врагов там, где можно обрести друзей.
Хафса Султан снисходительно усмехнулась.
— Это ты о себе? Жаль тебя разочаровывать, но ты не из тех людей, кто может быть мне достойным врагом и кто может рассчитывать на мою дружбу.
Обойдя оскорблённо вспыхнувшую Эмине Султан, султанша невозмутимо направилась дальше.
Справившись со своими чувствами, Эмине Султан вошла в султанские покои с привычной очаровательно-лукавой улыбкой и поклонилась повелителю, сидящему за своим письменным столом и работающему.
— Повелитель.
Подняв темноволосую голову, султан Баязид тепло улыбнулся и приветственно кивнул.
— Проходи, Эмине. Всё хорошо?
Не ответив, султанша медленно подошла к повелителю, наблюдающему за её действиями, и, подойдя к нему со спины, обняла его за шею, склонившись над его левым плечом.
Её длинные золотисто-русые волосы рассыпались по его плечу словно золотое облако, а её губы коснулись его шеи.
— Я соскучилась.
— У меня много работы, — отозвался повелитель, мягко убрав её руки со своей шеи и, чтобы смягчить отказ, коротко поцеловав одну из них. — Если всё хорошо, возвращайся к себе.
Внутренне испугавшись его отказа, а внешне никак этого не показав, Эмине Султан отодвинула документы, с которыми работал повелитель, на край стола, а сама опустилась к нему на колени.
Султан Баязид нахмурился, явно не разделяя её игривого настроения и не одобряя её действия.
— Я же сказал, что у меня много работы, — твёрже произнёс он и, легко коснувшись пальцами подбородка уже не скрывающей своего расстройства Эмине Султан, поднял её со своих колен. — Возвращайся к себе. Позже увидимся.
— Когда “позже”? — недовольно переспросила она. В её ярко-зелёных глазах читались обида, негодование и ревность. — Ты же снова зовёшь к себе эту Филиз.
Повелитель, который уже успел снова заняться изучением документов, замер, а после медленно перевёл взгляд тёмно-карих глаз к султанше, полный уже ничем не прикрытых недовольства и осуждения.
— Не эту Филиз, а Филиз Султан. Ты обязана её уважать, как бы к ней не относилась. Это во-первых. А во-вторых, сегодня четверг, и эта ночь по праву принадлежит Филиз Султан.
— Может быть, скоро все ночи будут по праву принадлежать ей, а обо мне ты забудешь?
— Не забывай, с кем ты разговариваешь, — процедил султан Баязид, вспыхнув гневом от вызывающе-дерзкого тона султанши. — Поговорим, когда успокоишься. А сейчас иди к себе.
Недовольно поджав губы, Эмине Султан с обидой и негодованием во взгляде ярко-зелёных глаз поклонилась и, резко развернувшись, покинула султанские покои.
Стамбул. Мраморный павильон.
Пустой, тёмный и погружённый в звенящую тишину Мраморный павильон имел мрачную атмосферу, и, ступая по одному из тёмных коридоров в сопровождении напряжённой Бирсен-хатун, Эсен Султан чувствовала себя двояко.