Они подошли к дверям покоев султана, но им преградил путь стремительно вышедший из своей комнаты Ферхат-ага, который поклонился, а после окинул их внимательным взглядом.
— Султанша, повелитель никого не принимает.
— Сообщите, что я пришла по важному вопросу, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Нилюфер Султан.
— Прошу прощения, но вам придется решить этот вопрос позже, — не обращая внимания на ее гнев, сдержанно ответил Ферхат-ага. — Повелителем был отдан приказ никого к нему не впускать.
— Султанша, прошу, вернемся в гарем! — приобняв ее за плечи, умоляюще воскликнула Дафна. — Придете позже.
Раздраженно выдохнув, Нилюфер Султан собралась было развернуться, чтобы уйти, но тут увидела шедшего по коридору с мужской стороны Серхата Бея и замерла. Он выглядел странно: хмурый и весь напряженный как в ожидании удара. На нее даже не взглянул, что укололо султаншу. Решил сделать вид, что не заметил ее? Оскорбившись, она резко повернулась к нему спиной и ушла, не услышав, как воин обратился к Ферхату-аге мрачным голосом:
— Повелитель должен узнать об одном происшествии. Это касается… его сына.
Дорога во дворец Михримах Султан.
Очнувшись, Михримах Султан растерянно заморгала и удивилась, обнаружив себя в сотрясающейся карете, лежащей головой на коленях обеспокоенной Гюльшан-калфы.
— Что происходит?.. — медленно сев и положив ладошку поверх лба, так как голова полнилась болью, спросила султанша.
— Искандер-ага принес вас на руках к карете и велел отвезти во дворец, чтобы вас осмотрели лекари. Мы так испугались за вас, султанша! Дай Аллах, с ребенком ничего не случилось. Вы потеряли сознание, когда увидели упавшего с лошади шехзаде Сулеймана. Так нам сказал конюх.
— О, Аллах! — вспомнив недавние события, ужаснулась Михримах Султан, и глаза ее заволокло пеленой слез. — Бедный мальчик… До сих пор перед глазами стоит он, лежащий на земле со сломанной шейкой. Гюльшан, я едва рассудка не лишилась! Страшно подумать, что теперь будет… Такое горе для нашей династии! Повелитель, верно, еще не знает. Трудно представить, что с ним станется, когда он узнает о смерти сына.
— Поверить не могу… — потрясенно выдохнула Гюльшан-калфа. — Как же так вышло, что шехзаде остались без присмотра, да еще верхом?
— С ними был Серхат Бей. Он проводил занятие по верховой езде, и вдруг… Мы с Искандером услышали конское ржание и его возглас, позвавший шехзаде, а после… Увидели то, о чем я рассказала. Его казнят, Гюльшан?
— Сомневаюсь, что после такого его оставят в живых, — мрачно ответила калфа. — Он виновен в смерти шехзаде. Повелитель будет вне себя от гнева. А представьте горе матери мальчика, султанша. Бедная…
Михримах Султан стушевалась при упоминании Эмине Султан. Конечно, даже она со своим светлым и добрым сердцем на дух ее не выносила из-за чувств мужа к ней, да и в силу ее неприятного характера. Но никому, даже Эмине Султан, она бы не пожелала пережить такое горе, как смерть ребенка. Ее невольно наполнила жалость к ней.
— Султанша, вы, надеюсь, в порядке? Вам ведь нельзя волноваться… Паша жизни меня лишит, когда узнает о случившемся с вами.
— Со мной все хорошо, Гюльшан, — неуверенно улыбнулась Михримах Султан и погладила живот. — Вроде обошлось. Паше не стоит знать, что я теряла сознание, иначе он будет разгневан. Хорошо?
— Как вам угодно.
Спустя некоторое время…
Топкапы. Покои Бельгин-хатун.
С возвращением аппетита и силы наполнили ее. Бельгин больше не лежала в постели с видом умирающей, хотя нездоровая бледность и худоба никуда не делись. Она уже могла покидать ложе, чтобы пройтись по покоям и даже выглянуть на балкон, что теперь был в ее распоряжении. Девушка любила любоваться открывающимся с него видом на дворцовый сад, который в эту пору цвел и благоухал.
Там ее и нашла Айнель-хатун, когда зашла проведать фаворитку. Бельгин стояла у перил и, обернувшись, мило ей улыбнулась, но насторожилась, когда хазнедар не ответила ей привычной улыбкой.
— Что такое, Айнель?
— Я зашла, чтобы сообщить… Большое горе во дворце, Бельгин. Сын повелителя, шехзаде Сулейман, утром упал с лошади и сломал шею.
Та растерялась и широко распахнула голубые глаза, а после вдруг нетвердо покачнулась. Испугавшись, Айнель-хатун поспешила подхватить ее под локоть.
— Тише, Бельгин, — она осторожно повела ее обратно в покои, чтобы уложить в постель. — Тебе нельзя волноваться.
— Аллах… Как же так вышло, Айнель?.. А где… где повелитель? — тревожно лепетала Бельгин, часто дыша, как от нехватки воздуха.
— Мальчика отнесли в лазарет, и султан там, скорбит над его телом, как мне сказали. Идрис-ага шепнул, что наш господин не сдержал слез, когда увидел сына мертвым. Обнимал его и плакал.
Бельгин овладел страх за душевное состояние повелителя вместе с глубоким сочувствием к его горю.
— Могу ли я пойти туда? — неуверенно спросила она.
— Не стоит, — покачала черноволосой головой Айнель-хатун, присев рядом с ней, уже лежащей в постели. — Тем более, в твоем состоянии не стоит покидать покои. Ты только стала поправляться.
— Как я могу думать о себе, когда повелитель нуждается в поддержке? — возмутилась девушка, подорвавшись с подушек. — Его должен кто-то утешить, Айнель! Помочь пережить утрату.
— И его утешат, — терпеливо отозвалась та. — Прошу, Бельгин, раз о себе не думаешь, вспомни о ребенке. Лекари запретили тебе много двигаться и волноваться. Оставайся в покоях, а повелитель, если пожелает, сам придет к тебе за утешением.
— Скажи, как есть: мне там сейчас не место, — удрученно улыбнулась Бельгин и по тому, как посмотрела на нее хазнедар, поняла, что оказалась права. — Раз так, я не посмею тревожить повелителя и его семью в момент скорби. А как… как Эмине Султан? Представить трудно, что она сейчас переживает.
— Она не знает ни о чем.
— Возможно ли, чтобы ей не сообщили? — ошеломилась Бельгин.
— Ты не знаешь? — удивилась поначалу Айнель-хатун, а после опомнилась: — Впрочем, откуда тебе знать? Я ни о чем тебе не говорила, чтобы не тревожить.
— Не говорила о чем?
— Эмине Султан, как оказалось, причастна к смерти Валиде Султан. Хафса Султан выяснила, что это она ее отравила, но делала это понемногу, чтобы все подумали, будто валиде умерла от болезни. Этим утром повелитель в гневе велел заключить ее в темницу. Она все еще там, и завтра должна была решиться ее судьба, но теперь… Один Аллах ведает, что с ней будет. Может, из скорби по их сыну султан помилует ее? Сейчас, после случившегося с шехзаде, о ней все позабыли. Так и томится в темнице.
Бельгин вовсе растерялась от услышанного и не знала, как на это реагировать. Она побаивалась Эмине Султан и не понаслышке знала, что человек она скверный. Султанша грозилась расправиться с ней, когда она стала фавориткой, и унижала ее. Но сейчас Бельгин питала к ней жалость.
— Надеюсь, ее все же помилуют.
— По мне так лучше бы ее после всего этого выслали из дворца. Повелитель, я уверена, никогда не удостоит Эмине Султан своим прощением. Известно, он боготворил свою матушку. Ее правление закончилось.
— И началось правление Хафсы Султан, — безрадостно заключила Бельгин.
— Именно. Нам нужно быть настороже. Кто знает, какие еще коварные планы роятся в ее голове?
Бельгин вздохнула, понимая, что Хафса Султан даже более опасна, чем попавшая в опалу жена султана. От Эмине Султан хотя бы было известно, чего ожидать, а вот Хафсу Султан так просто не разгадаешь. В один день она могла быть рядом в своих целях, а в другой — равнодушно избавиться от тебя ради тех же целей.
Топкапы. Гарем.
Разочарование сильно ранило гордую Нефизе. Она всю ночь провела в слезах, сознавая, что не смогла очаровать повелителя, как самоуверенно полагала, и что ей не суждено стать султаншей, так как Хафса Султан велела, чтобы она пила отвар, который не позволит ей забеременеть. От обиды она озлобилась, и в ней заполыхало желание добиться своей мечты вопреки всему. Она найдет способ, как обхитрить Хафсу Султан, и попытается очаровать повелителя, когда ее отправят к нему в другой раз. Сделает все возможное, пойдет на любую хитрость, но добьется своего и превратится в госпожу.