Топкапы. Покои Бельгин-хатун.
Нисан-хатун, вернувшись в покои с подносом, на котором стоял кубок с клубничным шербетом, о котором попросила ее госпожа, вздохнула, увидев, что она заснула. Поставив поднос на столик возле ложа, она наклонилась и поправила одеяло на спящей Бельгин, как вдруг двери у нее за спиной отворились.
Испуганно обернувшись, служанка оторопело отошла в сторону и склонилась в поклоне. В покои вошел мрачный султан Баязид и, приглядевшись, Нисан-хатун поняла, что он явно не в себе, а точнее, пьян. Бельгин, сонно заморгав, приподнялась с подушек и, заметив повелителя, взволновалась и села.
— Господин?..
Тот нетвердо подошел к ложу и опустился на него, но, видимо, выпил слишком много вина, потому что когда маленькие ладошки Бельгин надавили ему на плечи, легко им поддался и прилег рядом с ней. Нисан-хатун тактично вышла, оставив их наедине.
— Я очень расстроилась, когда узнала о вашем сыне, — привстав в постели на локте, Бельгин другой рукой поглаживала повелителя по ткани его кафтана на груди и смотрела на него с глубоким сочувствием и грустью. — Такое горе…
Султан молчал, лежа с закрытыми глазами, и Бельгин поняла, что он пришел не за разговорами, а просто нуждаясь в поддержке. Девушка положила голову ему на грудь, обняла его за торс и прикрыла веки, наслаждаясь близостью. Он долго не шевелился, но потом вдруг приобнял ее за плечи и прижал к себе.
— Я знаю, что вашу утрату ничто не восполнит, но… скоро я рожу вам еще одного ребенка, повелитель, и, возможно, он станет вашим утешением.
— Сейчас ты — мое утешение, Бельгин, — приглушенно ответил тот, чем вызвал на ее лице светлую улыбку.
Больше они не разговаривали, и Бельгин не заметила, как заснула в теплых объятиях султана, а он, прислушиваясь к ее дыханию, мрачно смотрел в потолок. Но и его, уставшего и измученного, спустя время сморил сон.
Топкапы. Покои Нилюфер Султан.
Но Нилюфер Султан не спалось. Вне себя от овладевшего ею отчаяния она металась по покоям, не находя себе места. Зная о том, что повелитель сломлен смертью сына, султанша теперь понимала, что имела в виду Хафса Султан, когда сказала, что повелитель будет равнодушен к их судьбам. Пока он в трауре, эта дьяволица снова, как после смерти Валиде Султан, опутает его своей паутиной лжи и выпросит позволение на ее брак с этим Коркутом-пашой. Лишившись единственной надежды в лице поддержки брата, Нилюфер Султан ужаснулась тому, что ожидало ее в недалеком будущем.
Но куда большее отчаяние в ней вызывало положение Серхата. Повелитель намеревался казнить его поутру, и султанша попросту не знала, что ей делать, чтобы спасти его от этой участи. Если его казнят, а ее выдадут замуж, султанша не переживет этого. Она уже знала, как поступит в этом случае. Среди ее вещей в сундуке лежал драгоценный кинжал, подарок Мурада, и им она оборвет свою жизнь.
Она бы, верно, этой ночью сошла с ума, если бы Дафна, вернувшаяся в покои с успокаивающим отваром, не принесла ей записку. Ее передал ей какой-то ага, сказав Дафне, что она для ее госпожи. Нилюфер Султан суетливо развернула скрученное в трубочку послание и, прочитав его, облегченно выдохнула, прижав его к груди.
— Это от него? — в волнении спросила Дафна.
— Да, — обнаружив в себе силы улыбнуться, ответила султанша. — Эдже Султан помогла ему бежать. Они покинули дворец и столицу.
— Султанша, но… — печально взглянула на нее Дафна. — Почему он не взял вас с собой, зная, что вас намерены против воли выдать замуж?
Нилюфер Султан омрачилась от ее слов, промолчав, подошла к камину и бросила записку в полыхающее пламя.
— Может, он не знал.
— Госпожа, но что же теперь будет с вами? Хафса Султан ради своих интриг выдаст вас за этого пашу?
Решительно сдвинув брови, она обернулась на служанку и усмехнулась немного пугающе.
— Я не выйду замуж, Дафна. И никто меня не заставит, а если они попытаются… — тут она осеклась, и Дафна поняла, что она имела в виду.
— Нет, султанша! — ужаснулась она, подавшись к ней. — Даже не думайте об этом! Мы… мы что-нибудь придумаем.
— Например? — скептично отозвалась Нилюфер Султан, вскинув брови.
— Тоже сбежим, — выпалила Дафна после секунды раздумий. — У вас есть золото, заберем Карасу и Алтану и верхом на них сбежим из дворца. Искандер-ага вам поможет, вы же с ним друзья. Не знаю, куда бежать, но мы придумаем. Может, вообще сбежим из империи, если вас станут искать. Заплатим какому-нибудь капитану, и он нас отвезет в любую другую страну. Начнем там новую жизнь.
— Звучит неплохо… — усмехнулась Нилюфер Султан и даже приободрилась. — Но нужно все как следует продумать. У нас нет права на ошибку, ведь если нас поймают, то запрут в этом дворце, как в клетке.
Дафна, улыбнувшись, сжала ее руку, и они обменялись взглядами не юных девушек, а воинов, решившихся плечом к плечу вырваться на свободу из вражеского кольца, загнавшего их в ловушку.
Топкапы. Подземелье.
В тишине, царящей в подземелье, Эмине Султан меланхолично смотрела в темноту перед собой и дрожала от холода, с наступлением ночи ставшего просто нестерпимым. Она сняла с себя все драгоценности, которые, оледеневшие, холодом обжигали ее кожу. Оставила лишь изумрудное кольцо на пальце — подарок повелителя, как султанша думала. Поджав под себя ноги, она сидела, по-прежнему прислонившись к холодной стене, и уже даже не плакала — на это у нее не осталось сил. Голод, который она еще никогда в жизни так остро не чувствовала, мучил ее, слабость налилась в ее замерзшем теле, а страх перед грядущей казнью наполнял разум.
Это был уже не тот животный страх, как в начале ее заточения, а глухое отчаяние и печальное осознание собственной беспомощности. То и дело проскальзывали тревожные мысли о детях. Как они там без нее? А ее Айнур? Султанша переживала и том, как ее сыновья отнесутся к ее казни. Верно, будут напуганы и сломлены.
Она-то надеялась, что повелитель, когда-то так любивший ее, смилуется и сохранит ей жизнь, вызволит из темницы и вынесет ей другое наказание. Безразличие, ссылка — все, что угодно. Эмине Султан была согласна на все, лишь бы остаться в живых. Еще никогда она не ощущала столь страстного желания просто жить, дышать, видеть и слышать.
Сейчас, смотря на лежащие рядом на каменном полу драгоценности, на свое грязное смявшееся платье, Эмине Султан с горечью сознавала, что прежде придавала значение совсем не тем ценностям. Сейчас ни роскошные платья, ни украшения, ни ее красота не могли спасти ее. Вещи, которыми она жила прежде, здесь, в темнице, в ожидании казни потеряли свою значимость в сравнении с желанием жить в любви с мужем и своими детьми, быть не запятнанной кровью и интригами и уверенной в том, что никто и никогда не сможет вот так оборвать ее жизнь с помощью предателей, поведавших об ее грязных делах. Но, увы, она осознала это слишком поздно. Только рассветет, и ее жизнь оборвется в тот момент, когда она только-только осознала ее ценность.
Вдруг тишину нарушил звук шагов. Эмине Султан сначала решила, что ей это мерещится — наверное, уже начала сходить с ума. Но нет, шаги приближались, становясь все отчетливее. Из последних сил султанша поднялась с пола, держась рукой за стену, и подошла к решетке с неверящим взглядом. Это были два стражника, у одного из них в руках был горящий факел, свет которого осветил ее темницу, а у другого — та самая связка ключей, с которой ушла из подземелья Эдже Дориа. Она не верила тому, что видит, когда тот, с ключами, отворил решетку.
— Идемте, султанша, — поторопил он ее и накинул ей на плечи свой плащ. Та, с трудом переставляя окоченевшие ноги, вышла из темницы и в смятении ухватилась за края плаща. — Нужно спешить.
— Но куда?.. — ошеломленно выдохнула она.
— В безопасное место. Быстрее, госпожа, иначе нас могут поймать.
Опираясь на его руку, Эмине Султан заставила себя идти на последнем издыхании, не совсем понимая, что происходит, и отчаянно думая, кто ее спас. Она уже смирилась со смертью, как вдруг к ней, словно чудо, пришло спасение. И в ночной темноте, когда она уже оказалась за пределами Топкапы, султанша, сидя верхом на скачущей лошади позади одного из стражников, счастливо улыбалась. В своей эйфории она не подумала о том, что навсегда оставляла во дворце не только прошлое, но и своих детей.