— Что вы, султанша? Я не посмею вас беспокоить подобными вещами. Это — мои обязанности, и я с ними справлюсь. Вы лучше будьте рядом с Валиде Султан. Она нуждается в заботе.
Султанша тут же снова опечалилась и, вздохнув, посмотрела большими карими глазами на спящую Дэфне Султан. Они сразу же наполнились беспокойством и глубокой привязанностью.
— Я её не оставлю. Валиде Султан не оставила меня в трудные времена, когда я потеряла мать и мужа. Приняла меня под своё крыло, помогла оправиться от потерь и боли. Теперь пришло время мне заботиться о ней.
— Лекарша, которую я вызывала, сказала что-нибудь определённое?
— Сказала, что болезнь Валиде Султан резко оживилась. До этого боль была только по ночам, да и только в области ключицы. А теперь султанша чувствует боль во всём теле, но особенно остро в области ключицы и в желудке. Лекарша полагает, что болезнь распространяется. Она… — тихий голос Фатьмы Султан сорвался, но она, проглотив ком в горле, договорила: — Она предупредила, что нам нужно готовиться к худшему… Болезнь убивает Валиде Султан, и никто не может ей помочь.
Мирше-хатун мрачно нахмурилась и, посмотрев на Дэфне Султан, подле которой провела большую часть своей жизни, разделяя вместе с ней её радость и её горе, почувствовала растерянность. Что с ней будет, когда её госпожа покинет этот мир?
Топкапы. Султанские покои.
Медленно распахнув веки, Филиз Султан непонимающе нахмурилась, так как вместо привычных маленьких, но уютных покоев с золотисто-коричневыми стенами обнаружила себя в огромных и роскошных покоях, залитых солнечными лучами.
Сев на широком нерасправленном ложе, на котором она спала прямо в платье поверх одеяла, она огляделась и осознала, где находится. Султанские покои. Но она здесь одна.
Вспомнив причину этого и то, как она провела прошлую ночь в рыданиях, лёжа в одиночестве на султанском ложе, Филиз Султан ощутила прилив тоски, которая тут же целиком затопила её.
Ей хотелось вновь упасть на эти шёлковые подушки, которые хранили едва уловимый запах повелителя, и разрыдаться, как маленькая девочка, не желающая мириться с разочарованием и болью.
Но осознав, что это глупо, а она не маленькая девочка, а взрослая женщина и, конечно же, султанша, Филиз Султан поднялась с ложа, оправила измятое платье и взлохмаченные тёмно-русые волосы и, напоследок тоскливо оглядевшись в султанских покоях, направилась к дверям.
Оказавшись в коридоре, она столкнулась с выходящим из своей комнаты Ферхатом-агой, который был хранителем султанских покоев. Он тут же сложил руки перед собой в замок и поклонился.
— Султанша.
— Где повелитель? — спросила Филиз Султан, прекрасно зная ответ и лелея глупую надежду на то, что она ошибается.
— В гареме, — осторожно смотря на неё, ответил Ферхат-ага. — Насколько мне известно, в покоях Эмине Султан.
Горько усмехнувшись, султанша обошла Ферхата-агу и направилась по коридору в сторону гарема. Проходя мимо распахнутых дверей ташлыка, она увидела завтракающих и перешёптывающихся наложниц. Они, заметив её, стали переглядываться и ещё пуще шептаться.
Оскорблённо вспыхнув, Филиз Султан хотела было отправиться в свои покои, но увидела вышедшую из одного из коридоров дочь Эсму, которая явно была в скверном расположении духа.
— Валиде, — поклонилась Эсма Султан, когда они поравнялись. — Доброе утро.
— По тебе этого не скажешь, — слегка нахмурилась та, вглядываясь в лицо дочери, обычно искрящееся жизнерадостностью, а сейчас опечаленное. — Что-то случилось?
— Вы не знаете? Состояние Валиде Султан резко ухудшилось. Она даже ложа покинуть не может из-за слабости и боли. Я только что узнала об этом от своей Фидан-хатун и иду к ней.
Тут же обеспокоившись, Филиз Султан развернулась и вместе с дочерью отправилась в покои Валиде Султан, позабыв о собственных переживаниях.
Топкапы. Покои Эмине Султан.
Притворяться больной оказалось намного сложнее, чем это себе представляла Эмине Султан. Тем более, если учесть её хорошее настроение, вызванное удавшейся интригой и тем, что это за собой влекло: проснувшись, она обнаружила спящего рядом с собой повелителя, который уткнулся лицом в её плечо и обнимал её одной рукой, прижимая к себе.
Сославшись на то, что рядом с ним она чувствует себя лучше, султанша позволила себе покинуть ложе, но по-прежнему изображала недомогание и слабость.
Шехзаде Осман и шехзаде Сулейман, проснувшись, были рады тому, что увидели отца, завтракающего вместе с их валиде, и всё утро не давали ему покоя, наперебой рассказывая о чём-то и прося поиграть с ними во всё подряд.
Султан Баязид слушал их, тепло смеялся и поддавался их просьбам поиграть, за чем Эмине Султан наблюдала с нежной и полной счастья улыбкой. Она хотела бы, чтобы это утро никогда не заканчивалось и чтобы их маленькая семья всегда была бы так дружна и счастлива.
Но её желанию не суждено было сбыться. Когда повелитель, приобнимая одной рукой сидящего вместе с ним шехзаде Османа и слушая эмоциональный рассказ шехзаде Сулеймана о том, как он вчера катался верхом на пони, подаренном ему им же, в покои вошла Мирше-хатун.
— Повелитель, — опираясь на свою трость, с которой в последние годы не расставалась, поклонилась хазнедар. — Султанша, — посмотрев на насторожившуюся Эмине Султан, она строго поджала губы. — Простите за беспокойство.
Султан Баязид никак не отреагировал на приход Мирше-хатун и вернул своё внимание к сыновьям, очевидно, считая, что хазнедар пришла не к нему, а к Эмине Султан.
— Я пришла сообщить, что состояние Валиде Султан резко ухудшилось.
Тут же подняв темноволосую голову, повелитель беспокойно нахмурился и, встав с тахты, подошёл к ней.
Эмине Султан тем временем ещё больше напряглась, но не выглядела удивлённой. Это насторожило Мирше-хатун, которая, как всегда, была внимательна к деталям.
— Что с валиде?
— Болезнь снова проснулась, и она распространяется. Лекари бессильны.
Помрачнев, повелитель коротко взглянул на Эмине Султан, и та кивнула ему русоволосой головой на прощание. Мирше-хатун последовала за ушедшим султаном Баязидом, и султанша тут же едва заметно облегчённо выдохнула, устав притворяться.
Элмаз-хатун, всё это время находившаяся во внутренней комнате покоев, но, очевидно, всё слышавшая, вышла из неё, выглядя такой же напряжённой, как старшая сестра.
— Осман, Сулейман — идите в детскую, — коротко посмотрев на неё, велела Эмине Султан и, когда сыновья ушли, недовольно повернулась к младшей сестре. — Яд не должен был действовать так скоро и с такой силой, — шёпотом процедила она, отчего создалось впечатление, что она шипит. — Эта Дильнар превысила ежедневную дозу!
— Нет, — отрицательно покачала русоволосой головой Элмаз-хатун, но не выглядя при этом уверенной в сказанном. — Валиде и так была слаба, потому даже столь маленькая доза яда подкосила её. Может, отступим от этого плана, Эмине? А если лекари всё-таки заподозрят отравление? На кого, в первую очередь, падёт подозрение? На тебя! Больше некому её отравлять в Топкапы.
Эмине Султан раздражённо отмахнулась от неё. Встав с тахты, сложила руки на груди и принялась расхаживать по покоям в напряжённой задумчивости.
— Отступать нельзя, — наконец, произнесла она. — Пусть Дильнар вечером снова подложит яд в еду или питьё Валиде Султан. И проследи за этим, Элмаз. Я хочу быть уверенной, что всё идёт так, как задумано. Иначе нам несдобровать…
Недовольно поджав губы, Элмаз-хатун всё же нехотя кивнула.
— А как долго ты будешь притворяться больной? — спросила она, обернувшись в дверях.
— Столько, сколько это будет необходимо.
Дворец Хафсы Султан.
— Новости? — вопросительно приподняла брови Хафса Султан, изящно отложив ложку на столик, за которым сидела на большой подушке.
Она завтракала вместе с мужем Мехметом-пашой в главном холле их дворца, когда явилась престарелая Хадижа-калфа с посланием в морщинистых руках.