— Идет, — отозвалась чуть покрасневшая Нуране, потому что в ее голову отчего-то пришли только непристойные желания, которые она могла бы загадать ему, если победит.
Миг они смотрели друг другу в глаза, испытывая, верно, одно и то же чувство влечения, как вдруг шехзаде резко повернул своего коня и пустил его галопом прежде, чем Нуране успела опомниться. Она поскакала ему вслед и задыхалась и кашляла от пыли, когда, наконец, нагнала его. Они стремительно скакали по дороге голова в голову, оба не желая уступать, и, верно, эти скачки закончились бы ничьей, но тут перед Нуране мелькнула свесившаяся на дорогу ветвь. Она не успела вовремя среагировать и налетела на нее, почувствовав, как та ощутимо хлестнула ее по лицу. Благо, она не выпала из седла, но и девушка, и шехзаде тут же осадили взмыленных лошадей. Шехзаде Махмуд ловко выбрался из седла и, оказавшись на земле, поспешил к ней. Схватившись за ее талию, он помог Нуране спуститься. К этому времени их нагнала охрана, которую они привычно оставили далеко позади.
— Ты в порядке? — обхватив ладонями ее лицо, шехзаде вгляделся в него и заметил крупную покрасневшую ссадину на щеке, которая слегка кровоточила.
— Вроде жива, — ответила запыхавшаяся Нуране и почему-то рассмеялась своей широкой белозубой улыбкой. Несмотря на полученную ссадину, она сияла, как никогда подобная значению своего имени.
Шехзаде тоже рассмеялся своим рокочущим смехом, заразившись ее весельем, хотя и не знал его причину. Наверно, в их крови все еще бурлили эмоции после устроенных скачек, едва не закончившихся трагедией. Испытывая облегчение, шехзаде Махмуд по-хозяйски обхватил ее рукой за шею и прижал к себе, а Нуране обняла его и положила голову на его тяжело вздымающуюся грудь. Охрана все еще держалась чуть в стороне с напускным отсутствующим видом, но было видно, что их смущают подобные вещи.
— С тебя желание, — отстранившись, ухмыльнулся шехзаде.
— Это была ничья! — возмутилась Нуране.
— Ну раз так, значит и с меня, — хмыкнул он, убрав с ее лица упавшую на него прядь каштановых волос. — Пока будем возвращаться к шатру, хорошенько подумай о том, что ты хочешь получить от меня. Не каждый день выпадает такой шанс.
— Я уже знаю, чего хочу, — игриво улыбнулась Нуране и тут же наткнулась на его обжигающий взгляд. Видно, не у нее одной этот уговор о желаниях вызвал непристойные мысли. — Вы исполните все, о чем я попрошу?
— Все, — спокойно пообещал он.
— Даже если это будет что-то… необычное?
— Особенно необычное, — горячо заверил шехзаде, заставив ее рассмеяться. В этот раз он не подхватил ее смех, все также пронизывая девушку взглядом, и вдруг крепко поцеловал ее в улыбающиеся губы. Смех Нуране потонул в поцелуе, разорвав который, шехзаде насмешливо посмотрел на охрану. — Хватит, а то охранники уже не знают, куда глаза прятать. Вернемся к шатру, я проголодался. Ты, должно быть, тоже?
— Я так голодна, что готова съесть все наши запасы, — ответила Нуране, забравшись в седло.
— Ну мне-то оставь немного, — усмехнулся шехзаде, тоже оседлав своего коня.
— Только при условии, если вы первым прискачете к шатру, — сказав это, она без предупреждения развернула коня и первой пустилась обратно по дороге, теперь оставив его глотать пыль позади нее.
Счастливая и овеваемая на скорости потоками воздуха, Нуране стремглав скакала верхом на своем резвом коне и, слыша, что шехзаде догоняет ее, обернулась и звонко рассмеялась.
Дворец санджак-бея в Трабзоне.
Покои Бахарназ Султан.
Султанша была все еще не в духе. Не мудрено — после всего, что она пережила в последние дни, трудно остаться прежним человеком. Равно как из-за потери ребенка Бахарназ Султан переживала и за свои отношения с шехзаде. Мало того, что он забыл ее и ко всеобщему удивлению отдал предпочтение Гюльнур Султан, так теперь еще, что было неслыханно, взял с собой на охоту эту Нуране-хатун. Бахарназ Султан изнывала от ревности все эти дни, что они пропадали где-то там, за пределами дворца в полном уединении. Эта рабыня, верно, улучив момент, все крепче опутывает его своими сетями, тем самым еще больше отдаляя шехзаде от нее. Теперь новая фаворитка вызывала настоящее беспокойство Бахарназ Султан, прежде считавшей ее недостойной ее внимания. Они все ее недооценили, как видно. Не так она проста, как казалась поначалу.
Одно приносило ей облегчение — Нуране-хатун осталось недолго. Должно быть, она уже даже встать не может и изнемогает, находясь при смерти и не ведая, что носит отравленный кулон. Во дворец она вернется уже бездыханной лишь с тем, чтобы оказаться захороненной в земле. Но Альмира-хатун лишила свою госпожу и этой надежды, когда этим утром пришла в покои из гарема и заявила, что видела, как Радмир-ага понес в лазарет Анну-хатун, ее служанку, которой стало так плохо, что она потеряла сознание посреди гарема. И на ее шее она заметила тот самый отравленный кулон с тигровым глазом, предназначенный ее подруге.
— Ты уверена, Альмира? — раздосадованная, требовательно спросила у служанки Бахарназ Султан.
— Да, к сожалению. Очевидно, Нуране подарила этот кулон подруге, иначе не объяснить, почему Анна его носит.
— Так и знала, что это ненадежно! — гневалась султанша и, выдохнув, села на тахту с крайне недовольным видом. — Когда Нуране вернется, нужно будет придумать что-нибудь другое.
— Мы так и поступим, госпожа.
— Есть еще какие-нибудь новости из гарема?
— Я видела, как Гюльнур Султан и Элиф Султан, встретившись в коридоре, поспешили поскорее разойтись, — не без злорадства рассказала Альмира-хатун.
— Как жаль, что такая крепкая дружба в один миг распалась, стоило шехзаде вспомнить о Гюльнур, — ухмыльнулась Бахарназ Султан. — Элиф и забыла о том, что ее подруга — такая же фаворитка, как и она сама. Теперь Элиф осталась совсем одна. Тем легче будет ее одолеть. Есть вести от Хасана Эфенди? Сколько уже можно ждать?
— Пока нет, но, я думаю, вскоре дело сдвинется с мертвой точки.
— Дай Аллах так и будет, — вздохнула султанша. — Сейчас самый удобный момент, чтобы завладеть Элиф и расправиться с ее помощью с Карахан Султан. И когда власть снова окажется в моих руках, я расправлюсь со всеми, кто сейчас празднует мое падение.
Не успела она договорить, как раздался стук в двери, распахнув которые, Альмира-хатун забрала у служанки какую-то записку.
— Султанша, это от Хасана Эфенди, — взволнованно сообщила служанка и поспешно передала послание своей госпоже.
Развернув его, Бахарназ Султан жадно пробежалась глазами по написанному и победно улыбнулась. Ее золотые глаза алчно засверкали.
— Она у него, Альмира!
— И что же теперь? — растерялась служанка.
— Как что? — встав с тахты, султанша бросила послание в камин и взбудоражено посмотрела на нее. — Отправимся туда сейчас же! Медлить нельзя. Ну шевелись же, Альмира!
Дворцовый лазарет.
— Ну, что скажешь? — напряженно осведомился Радмир-ага, когда лекарша отошла от лежащей на одной из кроватей Анны, закончив осмотр. — Не молчи, хатун. Вы все сегодня сговорились что ли вывести меня из себя?
— Ничего не могу сказать, ага.
— Что это значит? — не понял евнух и нахмурился. — Ты лекарь или нет? Что с ней такое?
— Явных признаков какой-либо болезни я не вижу. Слабость, жар, затрудненное дыхание — с такими распространенными симптомами трудно что-то утверждать и уж тем более ставить диагноз.
— Это не оспа и не чума, так?
— Вряд ли, ага. Может, она просто захворала. Говоришь, хатун, тебе стало плохо в последние два дня?
— Да, — с трудом ответила Анна, тяжело дыша.
Подозрительно поглядев на нее, Радмир-ага жестом отозвал лекаршу в сторону и приглушенно спросил:
— Ее могли отравить?
— Будь это яд, он бы подействовал сразу, да и она почувствовала бы боль в желудке, тошноту, наконец, но этого нет. Вот и шехзаде Мехмет хворает. Видно, по дворцу гуляет простуда. Я пропишу ей такие же травяные настойки, как и шехзаде. Ей не стоит быть в общей комнате, чтобы не заразить остальных девушек.
— Что же, я понял. Пусть эту ночь побудет здесь под твоим присмотром — очень уж она плоха, а завтра перенесем ее в отдельную комнату в гареме.