Неохотно позавтракав, а именно без особого аппетита помешав ложкой в тарелке и выпив успокаивающий отвар, Эсен Султан решила, что далее откладывать разговор с Михримах нельзя, и отправилась в её покои.
По пути она узнала о том, что состояние Валиде Султан резко ухудшилось, но не придала этому никакого значения. Это её не волновало, в отличие от большинства обитателей дворца.
Когда двери в покои дочери распахнулись перед ней, султанша медленно вошла в небольшие покои со светлыми стенами, которые заливал золотистый солнечный свет.
Оглядевшись, Эсен Султан замерла и непонимающе нахмурилась. Её серо-голубые глаза тут же наполнились беспокойством.
Несмотря на то, что время близилось к полудню, Михримах ещё не покинула ложа. Облачённая в ночное платье, она лежала, свернувшись клубком и спрятав лицо в шёлковых подушках, а её золотисто-светлые волосы в беспорядке рассыпались по ним.
— Михримах? — почувствовав, как сердце участило свой темп, с испуганным беспокойством спросила Эсен Султан, спешно подойдя к ложу и сев на него. — Что с тобой? — трясущейся рукой она дотронулась до плеча дочери и надавила на него, силясь её перевернуть и взглянуть в её лицо. — Посмотри на меня. Ты заболела?
Раздался тихий всхлип, от которого сердце Эсен Султан защемило от боли. Страдания дочерей, особенно мягкой и вечно обижаемой сестрой Михримах, всегда причиняли ей боль. Она так хотела, чтобы хотя бы они, в отличие от неё, были счастливы.
— Ты плачешь? Ну же, Михримах. Ты разрываешь мне сердце… Посмотри на меня.
Михримах Султан медленно перевернулась на спину и позволила увидеть матери своё заплаканное лицо с опухшими от выплаканных за ночь слёз серыми глазами, которые смотрели пугающе обречённо.
Осознав, что ей, видимо, уже кто-то сообщил о свадьбе, Эсен Султан горько вздохнула и без слов развела руки в стороны. Ещё раз всхлипнув, Михримах Султан села в постели и бросилась в объятия матери — родные, тёплые и заботливые.
Поглаживая её по золотисто-светлым волосам, Эсен Султан чувствовала, как в её груди разрастается гнев, вызванный осознанием того, что её дочь страдает по причине вмешательства посторонних людей в их жизни. Она многое готова стерпеть: бедность, неуважение, собственную боль. Но если кто-то причинял страдания её детям, Эсен Султан не намеревалась молча сносить это.
— Не бойся, — прошептала она, чувствуя, как намокает ткань платья на плече, к которому прижалась дочь, и оттого злясь ещё сильнее. — Я с тобой, Михримах. Если ты не хочешь этой свадьбы, её не будет. Я всё сделаю для этого. И пусть только попробуют мне помешать…
Находясь в объятиях матери, словно в коконе, Михримах Султан ощутила столь желанное чувство защищённости. Она выросла, “укрытая” заботой матери от внешнего мира, и, оказавшись здесь, в Топкапы, впервые один на один с реальностью, испугалась и растерялась.
Теперь всё встало на свои места. Мама позаботится о ней. Она, как всегда, поможет и разрешит все проблемы. И Михримах Султан от осознания этого тут же успокоилась. Слёзы высохли и, мягко отстранившись, она заглянула в лицо матери, которое тут же из пугающе мрачного стало мягким и ободряюще-улыбающимся.
— Ну-ка поднимайся, приведи себя в порядок и обязательно поешь, а я пока займусь своими делами. Позже я зайду к тебе.
Позволив матери поцеловать себя в щёку, Михримах Султан с тоскливым сожалением из-за разлуки проводила её, ушедшую, взглядом серых глаз и, умиротворённо вздохнув, последовала её указаниям. Поднялась с ложа и распорядилась о трапезе, позвав служанку.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Проснувшись, Дэфне Султан первым делом ощутила боль во всём теле, а больше всего в области ключицы и в желудке. Нахмурившись, она с трудом распахнула отяжелевшие веки и, оглядевшись, обнаружила, что на неё одинаково беспокойно смотрят несколько пар глаз.
Сын Баязид сидел на ложе сбоку от неё, хмурился и пытливо вглядывался тёмно-карими глазами в её лицо. Фатьма сидела в её ногах с книгой на коленях и тепло улыбалась, видимо, таким образом приветствуя её после пробуждения. А Филиз, обнимая за плечи заплаканную Эсму, стояла немного в стороне и была крайне взвинчена и напряжена.
— У вас такие лица, будто я уже умерла, — хрипло произнесла Валиде Султан, и удивилась, с каким трудом ей удалось это сделать. Ключица отозвалась болью, как будто сотни и тысячи иголок пронзили её откуда-то изнутри.
— Не говорите так, валиде, — ещё больше помрачнел султан Баязид, взяв её за руку. — Вы нас так напугали…
— Вот она и вернулась, — снова с большим трудом воскликнула Дэфне Султан и поморщилась. — Моя болезнь, долгие годы убивающая меня, наконец-то решила прекратить мучения и отдать меня смерти.
— Прошу вас, не говорите так, — взмолилась Фатьма, у которой в глазах застыли слёзы. — Лекари сделают всё возможное. Вы ещё проживёте долгие годы.
— Я и так прожила долгие годы, — горько усмехнулась Валиде Султан, натужно сглотнув и мужественно превозмогая боль. — Всевышний был щедр ко мне. Я многое пережила… И уже устала. Покой в ином мире — всё, что мне нужно.
Султан Баязид вздохнул, понимая, что его валиде просто-напросто морально готовит себя и их к своей смерти, и их мольбы она вряд ли услышит. От осознания того, что её кончина неотвратимо приближается, он чувствовал себя ужасно подавленно.
Как он сможет жить в мире, в котором нет его валиде? Он так привык к её присутствию в своей жизни, которую она ему и подарила, к её чистой и бесконечной любви, к её искренней заботе и поддержке, её тёплому и нежному взгляду, который только у неё был таким настоящим и никогда не поддавался сомнению.
Только мама могла любить так искренне, так глубоко, невзирая ни на что, прощая всё и поддерживая всегда и во всём. Ей не нужно доказывать свою любовь, от неё не нужно скрывать свои недостатки, боясь быть отвергнутым, как в случае с любовью жён. Это другое. Лишившись матери, султан Баязид навсегда лишится человека, который любил его всю его жизнь таким, какой он есть, со всеми недостатками и грузом ошибок в прошлом.
— Давно ты здесь? — обратив к нему серые глаза, полные затаённой боли и муки, спросила Валиде Султан. — Не беспокойся, сынок. Всё… в порядке. Я бы хотела ещё немного поспать, а вы… идите-ка по своим делам. Под несколькими парами глаз спать трудновато, особенно если вы все вздрагиваете от каждого моего вздоха.
— Я зайду позже, валиде, — поцеловав её холодную руку, произнёс султан Баязид. — Фатьма, Филиз и Эсма побудут с вами, а я пока займусь делами.
Согласно кивнув светловолосой головой, Дэфне Султан, как и все остальные, посмотрела в след ушедшему повелителю, а после с нежностью оглядела оставшихся с ней женщин.
— Бабушка, как вы? — сев на освободившееся после отца место, спросила Эсма Султан. — Сильно болит?
Дэфне Султан только выдавила вымученную улыбку, так как говорить больше была не в силах.
Неожиданно из-за закрытых дверей послышались обрывки чьего-то спора.
— Отойди с дороги!
— Вам туда нельзя. Валиде Султан плохо себя чувствует. Возвращайтесь к себе.
— Замолчи и отойди с дороги, — с такой свирепостью процедил в ответ первый голос, что присутствующие в покоях Валиде Султан настороженно переглянулись между собой.
— Стойте!
В покои буквально ворвалась Эсен Султан в простом тёмно-зелёном платье. Её серо-голубые глаза полыхали огнём гнева и решительности. Мирше-хатун, стуча тростью о мраморный пол, со сдержанным негодованием на сухом лице следовала за ней по пятам.
Валиде Султан, и без того с трудом держась в реальности и борясь с подступающей сонливостью, устало вздохнула, предчувствуя скандал.
Фатьма Султан отложила книгу и поднялась с ложа, встав рядом с настороженной Филиз Султан и испуганной Эсмой Султан.
— Валиде Султан, — поклонилась Эсен Султан, и почему-то этот поклон показался издевательским. — Вижу, вы и вправду плохо себя чувствуете.
— Что вам здесь нужно? — спросила Фатьма Султан, но, казалось, её Эсен Султан даже не замечала, смотря прямо на лежащую в постели Валиде Султан.