«А если родится дочь?» — со страхом думала Ассель и тогда понимала, что, если такое случится, ей необходимо будет родить снова. А для этого она должна сохранить свои отношения с шехзаде. Конечно, она держалась за него не только из своих честолюбивых мечтаний, но и в силу своих чувств к нему, однако, не встречая ответного отклика, равного по силе ее чувствам, Ассель ощущала, что ее влюбленность в шехзаде медленно увядает под гнетом вечной ревности к Дафне и тоски о том, что любимый лишь делает вид, что она ему по душе, а сам мечтает о другой.
Его холодность и теперь откровенное равнодушие, даже пренебрежение, больно ранили ее, а, как известно, равнодушие всегда, рано или поздно, убивает любую даже самую сильную любовь. Но пока еще та жила в сердце Ассель, и она, волнуясь, как в первый раз, отправилась в покои шехзаде.
Гарем уже готовился ко сну, и рабыни, расстилая постели, покосились на нее как всегда враждебно и злобно. Памятуя то, что случилось сегодня в ташлыке, Ассель гордо вздернула голову и прошествовала по нему с таким видом, словно не видела никого вокруг себя. В спину ей раздались смешки и ядовитый шепот, но фаворитка заставила себя не думать об этом.
Натянув на лицо улыбку, Ассель свернула в коридор, который вел к покоям шехзаде, и тут же сбавила шаг, увидев, как ей навстречу идет хранитель покоев Селим-ага в сопровождении евнухов. Подозрение тут же наполнило ее взгляд, а плечи напряженно поджались.
— Ассель-хатун? — удивился ага. — Что ты здесь делаешь в такой час? Возвращайся в гарем.
— Я пришла к шехзаде, — воспротивилась она. — Сообщите обо мне.
— Это невозможно. Только что к шехзаде пришла наложница из гарема.
Ассель замерла, чувствуя себя так, словно ее с силой ударили в грудь, отчего она потеряла возможность дышать. Через плечо преградившего ей путь Селима-аги она затравленно поглядела на закрытые двери покоев шехзаде, за которыми он впервые был не с ней, а с другой женщиной. Ей казалось сном, ужасным кошмаром то, что происходило сейчас. Отверженная и забытая, она стояла перед дверьми, теперь закрытыми для нее, зная, что сейчас шехзаде ублажает какая-то наложница, тотчас же ставшая для нее врагом.
Растерянность, жгучая боль, разочарование, жалящая ревность — все это уступило злобе, которая с каждым мигом все сильнее опаляла Ассель изнутри. Она перевела мрачный взгляд на Селима-агу, который терпеливо ждал, когда она соизволит уйти.
— Кто отдал приказ о наложнице? Шехзаде?
— Филиз Султан так распорядилась. А теперь возвращайся в гарем, хатун. Не вынуждай меня просить евнухов помочь тебе.
Высокомерно оглядев его, Ассель-хатун еще раз скользнула уязвленным взглядом по дверям покоев шехзаде, а после развернулась и ушла, заставляя себя не плакать по пути, чтобы не доставить радости рабыням в ташлыке.
Покои шехзаде Мурада.
От той печали, что терзала его все эти дни, шехзаде Мурад уже порядком устал, однако не мог от нее избавиться. Он пытался забыться в делах, пропадал за пределами дворца в разъездах по провинции, но это помогало лишь отчасти. Как бы он не старался, но Дафна не покидала его мыслей, и с каждым днем, прожитым вдали от нее, шехзаде все больше полнился тоской по девушке. Это чувство к ней и прежде угнетало его, не встречая взаимности, а теперь и вовсе стало подобным медленно действующему яду, который отравлял его изнутри.
В этот вечер, когда валиде снова предложила ему наложницу, шехзаде Мурад рассудил, что она, возможно, поможет ему отвлечься от мрачных мыслей. Если он увлечется другой девушкой, то забудет Дафну, с которой ему уже не суждено встретиться. На это хотелось надеяться. Шехзаде, конечно, был немного привязан к Ассель, но чувствовал себя подле нее скованно, потому как ее влюбленность вызывала в нем чувство вины — он не мог на нее ответить. Фаворитка не стала для него желанным избавлением, не смогла достаточно его увлечь, чтобы с ней он забылся. Да и Ассель ждала ребенка — это было препятствием для их встреч.
Когда наложница вошла в его покои, шехзаде Мурад стоял спиной к дверям и наливал в кубок немного вина из кувшина. Сзади раздался шелест платья, стелющегося по ковру, а затем и тонкий женский голос:
— Шехзаде.
Сделав несколько глотков вина из кубка, шехзаде обернулся на голос и замер в недоверии, но через миг разочарованно выдохнул. Наложница, присланная валиде, удивительным образом была похожа на Дафну — такая же невысокая и хрупкая, длинные темные волосы, обрамляющие округлое красивое лицо. Однако сходство это растаяло, стоило взгляду отметить все больше и больше различий: глаза у рабыни были не золотисто-карие, а серые, и губы полнее, да и волосы ее были посветлее — у Дафны они были почти такие же темные, как ночная мгла. Но, несмотря на различия, это относительное сходство несло в себе надежду на то, что с ней шехзаде если не сможет забыться, то хотя бы отчасти утолит свою тоску.
— Как тебя зовут?
— Амирхан, господин.
— Подойди.
Амирхан, не поднимая взгляда, покорно подошла и опустилась перед ним на колени, поцеловав край кафтана шехзаде. Он, помедлив, уже хорошо знакомым жестом коснулся пальцами ее подбородка и чуть надавил на него, заставив рабыню подняться с колен и посмотреть ему в глаза. Жилка у нее на шее неистово билась, девушка трепетала от волнения. Закрыв глаза, чтобы не видеть тех черт, что отличали ее от Дафны, шехзаде Мурад наклонился к Амирхан и поцеловал ее сначала сдержанно и сухо, а затем, представив, словно перед ним его любимая, стал целовать с куда большим пылом.
Комментарий к Глава 44. Иллюзия счастья
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.
Группа - https://vk.com/validehurrem
========== Глава 45. Золотая клетка ==========
Комментарий к Глава 45. Золотая клетка
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.
Группа - https://vk.com/validehurrem
Спустя месяц…
Топкапы. Покои Нилюфер Султан.
— Султанша, поднимите, пожалуйста, руки.
По просьбе швеи Нилюфер Султан покорно подняла руки, прежде висевшие вдоль тела, и раскинула их в стороны, позволив той булавками наметить линию шва будущего рукава платья. Султанша пустым взглядом, полным безнадежности и обреченности, смотрела в зеркало, перед которым стояла, и не узнавала саму себя. Прежде всегда полыхающее в ее глазах пламя угасло. Да и в душе у нее было пугающе пусто. Знание того, что она бессильна что-либо изменить, рождало в ней абсолютное равнодушие к своей судьбе. Будь, что будет. Она, не имея выхода, сделает то, что от нее требуют, но пусть они не ждут, что она покорно смирится и примет ту жизнь, которую они ей выбрали. Первая брачная ночь станет ее последней ночью.
Где-то на задворках ее онемевшего сознания тлело сожаление о том, что ее отчаянная попытка вырваться на свободу из этой золотой клетки провалилась. Несколько недель назад они с Дафной, как и договаривались, все подготовили к своему побегу. Нилюфер Султан попросила помощи у Искандера-аги, чтобы тот ночью позволил им забрать лошадей из конюшни и помог покинуть Топкапы. Зная, в каком положении оказалась султанша, Искандер решился на риск и согласился помочь, пусть это и грозило ему серьезным наказанием.
Тем вечером они с Дафной взяли с собой столько золота, сколько имели, немного самой простой и неприметной одежды и с большим трудом смогли выбраться из гарема в сад. Увы, они не знали, что их, крадущихся по спящему дворцу, увидел вездесущий Идрис-ага. Девушки даже не успели добраться до конюшни, как их нагнали и окружили стражники во главе с Ферхатом-агой и Идрисом-агой.
В тот вечер, когда их сопроводили обратно в покои, Хафса Султан, которой сообщили о попытке бегства Нилюфер Султан, явилась к ней с невыносимо высокомерным и недовольным видом. С распущенными русыми волосами, которые ниспадали до самой поясницы, Хафса Султан в ночном одеянии, поверх которого был наброшен халат, велела оставить их с Нилюфер Султан наедине. Подойдя к затравленно смотрящей на нее девушке, облаченной в мужские одежды и плащ, Хафса Султан чуть усмехнулась.