— Все мы хотим поступать правильно, но все равно ошибаемся, — спокойно выслушав его, заключила Хафса Султан. — Такова жизнь. В конце концов, ошибки — не всегда плохо, ведь именно на них мы и учимся поступать правильно. Главное вовремя осознать, что ты делаешь что-то не так, и исправиться. Тогда наши ошибки принесут нам благо.
Султан Баязид с тенью улыбки посмотрел на нее и кивнул, соглашаясь с ее мудрыми словами.
— Как обстоят дела во дворце?
— Все в порядке. Я, как вы и велели, веду подготовки к свадьбе Нилюфер. Все уже готово. Через два дня состоится ее ночь хны, а наутро после нее и сама свадьба.
— Как она? — посерьезнев, спросил повелитель и внимательно посмотрел на султаншу.
— Смирилась, но пока еще печалится, — сдержанно ответила та. — Это пройдет, когда она осознает, что мы так поступаем ей во благо. Я думаю, не стоит ее трогать сейчас. Пусть побудет наедине с собой, подумает обо всем.
Она боялась, что падишах, увидев, в каком состоянии пребывает его сестра, отменит свадьбу. Не стоило им видеться до церемонии, иначе все дело может пойти крахом.
— А что с твоим собственным браком?
— Он расторгнут, — холодно ответила Хафса Султан, показывая, что ее это больше не беспокоит. Она переступила через это и пошла дальше, не намеренная терзать себя напрасно. — И пока что, если вы позволите, я не хотела бы вступать в новый брак.
— Конечно, у тебя будет время оправиться, но ты должна понимать, что султанше не пристало жить одной. Пока что оставайся в Топкапы, но однажды ты покинешь его с новым мужем.
Султанша была недовольна этим, поскольку бесповоротно разочаровалась в браке и приняла решение без опоры на него добиваться желаемого, но покорно склонила голову.
— Как Айнур? Я беспокоился, что оставил ее одну здесь.
— Она не была одна, государь. С нее глаз не спускали служанки, да и Элмаз-хатун постоянно была рядом с султаншей.
— Элмаз-хатун? — каким-то странным тоном переспросил султан Баязид. Слишком уж та была похожа на Эмине, и это в равной степени как пугало его, так и приводило в смятение. Повелитель помнил, как на миг спутал эту служанку со своей женой, по которой он вопреки всему еще тосковал. — По-твоему, ее стоит оставить рядом с моей дочерью?
— Не думаю, что это — хорошая идея. Неплохо было бы на днях отправить ее в Старый дворец. Что ей здесь делать? За Айнур Султан найдется, кому приглядеть.
Повелитель ничего не ответил и, развернувшись, покинул балкон, что Хафса Султан сочла за решение уйти от ответа в силу сомнений. Она была намерена снова поднять этот вопрос. Ей нужно было поскорее избавиться от Элмаз-хатун, которая могла развязать язык и поведать кому-нибудь о том, что именно она, Хафса, шантажировала ее, обманом заставила предать сестру и подстроила все так, чтобы преступление Эмине Султан открылось. Повелитель разочаруется в ней, а этого нельзя было допустить, ведь вся ее власть и основывалась на его доверии.
Топкапы. Покои Эмине Султан.
Когда шехзаде Осман, вернувшийся с отцом из Эдирне, вошел в материнские покои, где после гибели брата и исчезновения матери поселился, то увидел Элмаз-хатун, которая, сидя на ложе подле колыбели Айнур, подняла на него золотоволосую голову и улыбнулась. Его же лицо осталось хмурым, что заставило женщину растеряться и насторожиться.
— Осман? — удивленно воскликнула она, встав и сделав пару шагов к нему. — Что такое? Я думала, ты будешь рад меня видеть спустя столько дней.
— Я хочу, чтобы ты ушла, — пронзая ее озлобленным и отчужденным взглядом, процедил мальчик. Элмаз пораженно смотрела на него, не зная, как ей поступить, и он еще злее выплюнул: — Я приказываю тебе уйти и никогда не возвращаться!
— Что… Что ты говоришь, Осман? — сквозь слезы, выступившие на глазах, пролепетала женщина и, подавшись к шехзаде, протянула к нему руки, но тот отошел в сторону, ранив ее в самое сердце. — За что ты меня выгоняешь? — спросила она уже чуть оскорбленно. — Ты же знаешь, как я люблю тебя и твою сестру.
— Маму ты тоже любила, — с недетской горечью в голосе ответил шехзаде Осман. — А потом предала ее, рассказав отцу о чем-то, за что он ее сослал навсегда. Он сам сказал. Это ты виновата, что ее сослали! — обвинительно крикнул он, отчего Айнур в колыбели проснулась и испуганно захныкала. — И теперь мне даже не разрешают видеться с ней! Ее выгнали из дворца из-за тебя!
На крики из внутренней комнаты вышла испуганная служанка и, увидев плачущую в колыбели Айнур, подошла к ней и взяла ее на руки, став убаюкивать. Элмаз, отвернувшись, утерла слезы, чтобы она их не заметила, а когда служанка с султаншей на руках скрылась за занавеской, разделяющей покои и детскую, с болью в голубых глазах посмотрела на разгневанного шехзаде Османа. Он все еще стоял напротив нее и прожигал ее ненавидящим взором.
— Ты еще многого не понимаешь, Осман. В жизни не все так просто. Иногда нам приходится принимать трудные решения.
— Так ты себя оправдываешь? — совсем как мать ядовито хмыкнул мальчик. — Не хочешь уходить — уйду я. А тебя отец все равно сошлет куда-нибудь. Кому ты теперь нужна?
— Осман, прошу, не надо… — в отчаянии подалась к нему плачущая Элмаз, но он так на нее посмотрел, что она против воли замерла.
— Я никогда не забуду того, что ты сделала с мамой.
С презрением произнеся это, мальчик развернулся и вышел из покоев, шумно распахнув двери, которые ударились о стены. Спустя некоторое время, когда Элмаз вдоволь наплакалась, обвиняя себя в предательстве, приведшем к таким последствиям, двери открылись. Женщина повернулась к ним в надежде увидеть шехзаде Османа, но в них вошел… повелитель. Она поспешно встала и, склонив голову, чтобы он не заметил ее состояния, поклонилась. Элмаз чувствовала на себе его тяжелый взгляд, все еще не поднимая головы.
— Где моя дочь? — разрезал тишину голос падишаха.
— Она в детской со служанкой, — прохрипела Элмаз в ответ, чем с головой выдала себя. Теперь уже скрывать было нечего, и она подняла заплаканное лицо.
Повелитель смотрел прямо на нее и причем как-то странно — мрачно и немного печально. С хмурым лицом он медленно подошел ближе, заставив Элмаз невольно затаить дыхание. Ее распахнутые в испуге голубые глаза неотрывно смотрели в темные глаза султана, который, верно, сам не понимая, что делает, поднял смуглую руку и скользнул пальцами по ее щеке.
Но вдруг взгляд его прояснился и стал осознанным. Султан отпрянул, резко убрав руку, и спешно скрылся в детской. Элмаз, все еще не двигаясь, удивленно моргнула, не представляя, что только что случилось, и вяло осела на тахту. Повелитель вскоре вышел из детской и, даже не взглянув в ее сторону, стремительно покинул покои. А Элмаз все никак не могла забыть его прикосновение, коря себя за сожаление о том, что оно не продлилось долго.
Дворец Эсмы Султан.
Полулежа в постели, она без всякого интереса читала книгу лишь затем, чтобы отвлечь себя от печальных мыслей. С тех пор, как Давуд-паша узнал о беременности бывшей жены, он словно бы расцвел. Верно, паша и вправду давно мечтал о детях и теперь был счастлив, что вскоре его давнее желание осуществится. Теперь Ракель-хатун стала частой гостьей в их дворце, и Давуд-паша с Сельминаз были до тошноты любезны с ней. Особенно Сельминаз любезничала с бывшей мачехой, которую прежде терпеть не могла, только бы уколоть султаншу.